Я часто представлял себе, как должен выглядеть Марго. Он рисовался мне старше, толще и — фигурой несколько более прозаической. Я скромничал: мне даже и в голову не приходило, что я встречу нечто настолько аутентичное, настолько убедительное в своей абсолютной законченности. Обмануться здесь было бы просто невозможно. Я знал, кто этот человек: так, словно был знаком с ним не один год.

Момент был волнующий. Единственное, о чем я сожалел: мне совершенно не с кем разделить это азартное чувство. Ах, какое удовольствие получил бы Артур, окажись он здесь и сейчас! Я мог воочию представить себе его плохо скрываемое, радостное возбуждение, приметы которого будут очевидны всем, кроме него самого; его отчаянные попытки замаскировать происходящее натянутым, натужно-оживленным разговором. От одной только мысли обо всем этом уже хотелось смеяться в голос. Я не рискнул еще раз оглянуться на наших соседей, чтобы не выдать себя. Еще задолго до приезда в Швейцарию я решил, что ни при каких обстоятельствах не выдам своего соучастия в заговоре — ни полунамеком, ни случайным жестом. Марго выполнил свою часть соглашения; я должен показать ему, что и мне тоже можно доверять и рассчитывать на мою осмотрительность.

Как он поведет свою атаку на Куно? Вопрос был и впрямь интригующий. Я попытался поставить себя на его место; начал выдумывать самые экстравагантные хитрости. А что, если он — или, скажем, эта его парижанка — окажется искусным карманником и при первом же удобном случае обчистит Куно: с тем чтобы потом подойти к нему, представиться и сделать вид, что нашел его бумажник на полу. Или, к примеру, сегодня же ночью может случиться ложная тревога по поводу пожара в гостинице. Марго подложит к Куно в спальню дымовые шашки, а затем геройски ворвется, чтобы вывести его, полузадохнувшегося, наружу. Мне казалось очевидным, что они должны прибегнуть к методам весьма радикальным. Марго не был похож на человека, который станет ограничиваться полумерами. Что это они там притихли за моей спиной? Я неловко уронил на пол салфетку, чтобы получить возможность бросить из-под стола взгляд в нужном направлении. И был разочарован, поскольку их за столиком уже не оказалось. Разочарован, однако, по здравом размышлении, ничуть не удивлен. Это была всего лишь рекогносцировка. До вечера Марго, вероятнее всего, ничего предпринимать не станет.

После обеда Куно честно предложил мне пойти отдохнуть. По его словам, мне, как новичку, неразумно было бы излишне перенапрягаться в первый же день тренировок. Немало про себя повеселившись, я согласился. Буквально секунду спустя он уже договаривался с Питом Ван Хорном о том, чтобы отправиться вдвоем на санный спуск. Г-н Ван Хорн уже успел удалиться к себе.

Часов в шесть, после чая, в холле начались танцы. Пит и Куно так и не появились; также и г-н Ван Хорн — к немалому моему облегчению. Я вполне комфортно чувствовал себя в полном одиночестве, наблюдая за постояльцами. Затем появился Марго, один. Он прошел на противоположную от входа сторону застекленной веранды и сел за столик — не далее чем в паре ярдов от меня. Я украдкой, как мне показалось, бросил взгляд в его сторону и тут же встретился с ним глазами. Взгляд был, как и следовало ожидать, холодный, прямой и жестко-испытующий. В груди у меня екнуло: ситуация становилась прямо-таки небезопасной. Может быть, подойти к нему прямо сейчас и попробовать заговорить? В конце концов, это избавило бы его от множества лишних усилий. Мне стоило всего-то навсего сказать Куно, что я случайно повстречал здесь старого знакомого, и представить их друг другу. С какой стати Куно станет подозревать, что встреча подстроена? Я поколебался, начал было вставать, потом передумал. Наши глаза снова встретились. И на сей раз я прекрасно понял смысл его взгляда. «Не валяй дурака, — сказали мне. — Я сам справлюсь. Не суй свой нос в дела, в которых ничего не смыслишь».

«Ладно, — сказал я ему так же молча, едва заметно пожав плечами. — Как знаете. Это ваши дела».

И, с неясным чувством обиды, я встал и вышел из холла; этот молчаливый тет-а-тет начал действовать мне на нервы.

За ужином как Куно, так и г-н Ван Хорн были — каждый на свой лад — в весьма приподнятом состоянии духа. Пит тосковал. Может быть, ему, так же, кстати, как и мне, было неудобно в непривычно жесткой сбруе вечернего костюма. Если так, то во мне он вызывал самое искреннее чувство симпатии. Дядюшка время от времени проходился на его счет — по его молчаливости и так далее, — а я размышлял о том, какое это, должно быть, малоприятное занятие — путешествовать вдвоем с г-ном Ван Хорном.

Мы уже почти покончили с ужином, когда в столовой появились Марго и его спутница. Заметил я их сразу, поскольку с тех самых пор, как мы сели за стол, подсознательно следил за дверью. Марго был во фраке и с цветком в петлице. На девушке было великолепное платье из какого-то переливчатого материала, похожее на серебряную кольчугу. Они прошествовали по длинному проходу между столиками, сопровождаемые взглядами оторвавшихся от ужина постояльцев.

— Глянь-ка, Пит, — воскликнул г-н Ван Хорн, — а вот в самый раз по тебе и красотка. Что бы тебе не пригласить ее сегодня на танец? Ее папаша тебя не укусит.

Чтобы добраться до своего столика, Марго пришлось пройти буквально в нескольких дюймах за спинками наших стульев, — и он походя адресовал нам легкий полупоклон. Куно, с его неизменной обходительностью, не мог, естественно, не вернуть знака внимания. На секунду мне показалось, что Марго воспользуется этим началом — хотя бы для того, чтобы ввернуть подходящее к месту и времени замечание о погоде. Ничего подобного не произошло. Они сели за свой столик, а мы почти в тот же самый момент поднялись, чтобы пройти в курительную и выпить по чашечке кофе.

Здесь излияния г-на Ван Хорна приняли вдруг самый неожиданный поворот. Он словно почувствовал, что его манера доброго старого дядюшки и его сомнительного достоинства истории себя исчерпали. Совершенно внезапно он стал говорить об искусстве: в Париже, по его словам, у него был дом, едва ли не полностью отведенный под своего рода музей и буквально битком набитый гравюрами и старинной мебелью. Он никоим образом не пытался произвести на нас впечатление, но вскоре стало ясно, что в этой области он настоящий эксперт. Куно страшно заинтересовался разговором. Пит сидел с отсутствующим видом. Несколько раз я видел, как он украдкой бросает взгляд на часы — очевидно, в надежде, что скоро можно будет идти спать.

— Прошу прощения, господа.

Резкий, надтреснутый голос заставил вздрогнуть нас всех, без исключения; никто не видел, как рядом с нашим столиком оказался Марго. Он возвышался над нами: элегантная, изогнутая в сардоническом полупоклоне фигура с сигарой в веснушчатой желтой руке.

— Я должен задать молодому человеку вопрос.

Его круглые, навыкате, глаза остановились на Пите с сугубо прагматическим интересом исследователя, который рассматривает какое-нибудь крошечное насекомое, едва заметное без помощи увеличительного стекла. Бедный мальчик тут же покрылся испариной, впав в совершеннейшее замешательство. Я же, со своей стороны, был настолько ошарашен этим неожиданным тактическим ходом Марго, что только и мог, что взирать на него в немом изумлении: отвесив челюсть. Сам Марго, по всей видимости, искренне наслаждался произведенным драматическим эффектом. Его губы сложились в усмешку — положительно дьявольскую.