– Сейчас нет ничего важнее веры, ваша светлость. Мы спешим на коронацию герцога де Гиза в Париж! Нужно быть бдительными. Прежний король сбежал к проклятым гугенотам. Так вы с нами, католик? Или сразу обнажим шпаги?

– Крещены даже мои экзотические слуги, – я кивнул на индейцев. – Но я не с вами. Мой сюзерен – герцог Анжуйский, ему я принёс клятву верности перед Богом и не смею её нарушить, ибо это будет преступлением против веры.

– Но герцог – союзник гугенотов!

– Увы, шевалье, я давно не был во Франции и не имею чести знать, кто сейчас за кого. Не сомневайтесь, разберусь и поступлю в соответствии с долгом перед Богом и нашей Святой Церковью. Премного благодарен за сведения о Париже.

Коротышка явно был сбит с толку. Людей у него примерно столько же, как и у нас, но выглядят сборным ополчением, голову на отсечение – половина из них в последние месяцы не прикасалась к оружию, мои же его не выпускали из рук. Шевалье умрёт первым. Но я только что дал зарок не воевать…

– Надеюсь на ваше благоразумие граф, и не приведи Господь вам встретиться со мной в бою! – напыщенно заявил несостоявшийся покойник, разворачивая коня. Он вдруг дёрнул за узду, и его рысак снова крутанулся, обратившись ко мне мордой. – Вы де Бюсси де Клермон?

– Да. Что это меняет?

– Мне чрезвычайно жаль, сеньор! Как же я не догадался, что вы – из той самой Клермонии, о которой столько говорят. Доброго вам пути!

Я обескураженно глянул ему вслед. Когда слава бежит впереди – вроде бы хорошо. Но, честное слово, не пойму, почему шевалье считает себя вправе дерзить графу, если тот не прославился на всю Европу? Бунты, революции и войны слишком огрубляют нравы.

Д'Обевиль умчался вперёд, мы двигались вдвое медленнее из-за трёх крытых повозок, вмещавших мои вещи, припасы и, скромно говоря, кошелёк.

В каждой таверне, на постоялых дворах и просто у встреченных господ приличного вида я пытался выяснить, что же происходит в Париже. Три четверти услышанного можно было сразу отнести к категории «бред». Многие просто пересказывали чужие домыслы. В самом общем плане я уяснил: король бежал из Парижа на юг, призвав на помощь брата и своих заклятых врагов – еретиков, Гизы о чём-то договорились с испанцами, укрепились в Париже и надеются распространить власть на всю Францию.

Не помню, случалось ли что-то подобное в известной мне истории, да и хватит обращаться к отрывочным, полузабытым знаниям из прошлого. Здесь другой мир, другая история, она пишется у меня на глазах! И порой позволяет мне самому мазнуть кисточкой на глобальной картине.

Но что делать дальше? Гизы и гиззары с их фанатичным следованием за Римом мне не симпатичны. Наварра, особенно когда избавится от опеки Франсуа Валуа, представляется более подходящим претендентом на престол.

Но что предпринять прямо сейчас?

Приближаться к Парижу неосмотрительно. По мере продвижения на юг всё чаще попадаются типажи, сходные с д'Обевилем, возможно, придётся пробиваться силой. В самом Париже тем более делать нечего. Значит, придётся объехать Париж по дуге с запада и искать Наварру с герцогом Анжуйским. Присутствие короля Франции рядом с ними не слишком радует, но я полагаю, Генрих сейчас вряд ли способен строить козни кому бы то ни было, кроме братьев де Гиз.

Испанцы… Не удивлюсь, если Филипп II решил использовать де Гиза ровно так же, как круль Сигизмунд Гришку Отрепьева – посадить на престол вражеской державы ставленника, от иностранной помощи зависимого, тем самым ослабить врага изнутри. Так это или не так, открылась неожиданная возможность!

Когда до столицы оказалось не более дня пути, я подозвал одного из наиболее толковых своих сопровожатых, умеющего связать пару слов по-французски.

– Педро! Скачи в Париж. По этому адресу найдёшь русский купеческий дом, передашь им письмо. Будь осторожен, у входа может дежурить детинушка, который сначала бьёт бердышом, потом фамилию спрашивает. В письме вопросы. Коль русские соблаговолят ответить, письмом или на словах что передадут, немедля дуй из Парижа на юг и ищи ставку Генриха, короля Наваррского. Я туда направляюсь.

Отсыпал ему десять эскудо, два раза по столько пообещал по возвращении. Если доберётся живым.

А мы без особых приключений через неделю приблизились к Шартру, куда стекались протестанты и просто любители помахать шпагой, не верящие в способность Генриха де Гиза удержать Париж. Трактиры, таверны и самые затрапезные постоялые дворы были забиты битком. Правда, пару раз нам давали приют, потеснив других, когда узнавали во мне покорителя «Клермонии». В Рамбуйе я без церемоний въехал в замок Николя д'Анжанна, памятного по краковскому вояжу в свите Хенрика Валезы.

Хозяин, разодетый в фамильные малиновые цвета д'Анжаннов, бросился ко мне в объятия сразу, как услышал о гостях, не успели мы распрячь лошадей. Я обратил внимание на его хромоту.

– Упал с лошади на охоте, – объяснил он смущённо. – Так прискорбно и так не вовремя! Главные события пройдут мимо, моё отсутствие заметит король. Заподозрит в трусости, в желании переждать, кто же победит – они или Гизы… А это совершенно не так, я уверен в правости дела нашего законного монарха!

Подобные речи он вёл и за столом, вызвав их настойчивостью подозрения в неискренности.

– Ники, скажи мне по совести… – я наклонился к нему с очередным кубком в руках, ощущая шум в голове – первый звоночек, что с возлияниями пришло время закругляться. – У кого-то есть сомнения в «правости»?

– Понимаешь, Луи, есть! – он положил мне руку на плечо как закадычному другу. В Кракове мы отнюдь не были близки, но изрядное количество выпитого сближает чуть ли не по-родственному, по крайней мере – до протрезвления, это правило действует не только на Руси. – Легисты начертали родословную Генриху де Гизу, будто его род происходит напрямую от Карла Лотарингского! То есть у герцога больше прав на престол, чем у любого из Валуа.

Мой затуманенный мозг был не в состоянии воспроизвести запутаннейшее генеалогическое древо самых знатных родов Франции.

– Ники, поверь. Сейчас самый знатный не тот, у кого древнее предки, а у кого больше золота и пушек. Если Генрих III объединился с братом и наваррцами, его род на сегодняшний день древнее Юлия Цезаря! – Внутри что-то начало протестующе булькать, и я не нашёл лучшего повода вытянуть Николя на свежий воздух, чем похвастаться заокеанскими приобретениями.

– Гляди! – слуга по моему приказу поставил на брошенную среди замка телегу пару чурбанов. – Как ты думаешь, Николя, быстрее выстрелить или ударить шпагой, подбежав?

Он смерил расстояние – шагов пятнадцать – и уверенно хлопнул рукой по эфесу шпаги, но разинул челюсть от неожиданности, когда я выхватил пистолет и, щёлкнув курком, немедленно выстрелил. Промазал! Пальнул из второго ствола, зацепив чурбан, и он нехотя повалился. Демонстрировать точность стрельбы после двух литров выпитого было несколько самонадеянно, зато скорость огня хозяин замка оценил вполне.