Ой, блин.

— Кирилл…это тот, кто записан у Майи в свидетельстве о рождении, — шепчу я, стараясь забыть о легком смущении, которое посетило меня в этот момент. Кирилл сверлит меня мрачным взглядом. Такое чувство, будто он не до конца спустил пар на этом Михаиле и сейчас очень недоволен, — понимаешь, что если ты сделаешь ему что-то, то он пойдет в полицию? Тебе не отдадут Майю! Он воспользуется шансом отвоевать ребенка.

— Да? — саркастично выдыхает Смоленский, — вряд ли ему позволят дойти до полиции, Саша.

— Будь уверен, он дойдет. Или ему помогут дойти. Получишь статью за нанесение тяжких телесных и похищение, — перебиваю его я, — придет время, и кто-нибудь подсуетится доставить тебе проблем. Кто-нибудь, вроде твоего отца.

Я намеренно говорю очень прямо и резко, чтобы до Смоленского дошла серьезность ситуации. Судя по настрою Михаила — он пойдет по головам, лишь бы урвать кусочек счастья в виде денег.

— Все нормально, — я прикасаюсь успокаивающе к руке Смоленского, когда понимаю, что достучалась до него: взгляд мужчины становится чуть более задумчивым, и яростный огонек чуть затухает, — он меня едва задел. Спасибо, что заступился.

Это и впрямь очень странно. Когда я произношу эти слова, то внезапно понимаю, что Кирилл — первый человек, который из-за меня постучал чьей-то головой об дверь. Даже мои бывшие парни как-то тушевались во время конфликтов и пытались замять все, поговорив с неадекватным человеком. С одной стороны, это было разумно. С другой — немного обидно. Хотелось в жизни чуть больше рыцарства. Или, на крайний случай, свирепого дракона в охрану, который будет защищать мою честь.

— Ему повезло, — констатирует Кирилл спустя пару минут нашего общего молчания. Он смотрит в сторону Михаила, — будь ты менее убедительной, и я бы разбил еще пару вещей его головой. Вы с Альминой точно родные сестры?

Я растерянно моргаю.

— Близнецы, Кирилл.

— Иногда в одной семье появляются кардинально разные люди, — хмыкает он, и я даже не совсем понимаю — говорит ли Смоленский о нас с Алей, или о себе и отце, — в любом случае, с этим стоит поговорить. Но разговорами лучше всего занимается Антон.

— Ты хотел обсудить наши с Майей встречи? — переводу я удачно тему, и Кирилл устремляет на меня внимательный взгляд, — сейчас самое время.

Он пару секунд смотрит на мою саднящую от боли щеку.

— Вполне. Пойдем тогда, Саша.

* * *

Смоленский отвозит меня в ресторан, о котором до этого я даже не слышала, и это странно: вряд ли бы я пропустила такое уютное местечко.

— Ого, — присвистываю я, оглядываясь, — тут целый сад из экзотических цветов и растений. Выглядит необычно. Почему я о нем ничего не знала?

— Это место не для всех, — поясняет Смоленский, отодвигая стул и приглашая меня присесть, — я плачу ежемесячный взнос, чтобы иметь сюда доступ.

— И сколько? — заинтересовавшись, спрашиваю я, а он в ответ чуть улыбается.

— Тебе все равно не позволят посещать это место, даже если ты сможешь заплатить. Считай, что это только для избранных.

Я демонстративно фыркаю. Обидно. Подозреваю, для каких избранных — для самых богатых и влиятельных людей страны. В принципе, понятны причины подобного ограничения: в обычном ресторане за соседними столиками могут оказаться как журналисты, так и охотницы за богатыми папиками. Тут такая вероятность стремится к нулю, поэтому богачи, заплатившие взнос, могут спокойно отдыхать и перетирать друг с другом за жизнь, ничего не боясь.

Но ощущать себя не в списке избраных крайне неприятно. Вряд ли Смоленский хотел меня обидеть, но у него это получилось неосознанно.

— Не обижайся, — словно, подслушав мои мысли, произносит Смоленский, — если хочешь — я поговорю с владельцем. Ради тебя сделают исключение.

— Да ладно, — с напускным спокойствием произношу я, — в городе еще много приличных заведений. От того, что я не попаду конкретно в это — не сильно расстроюсь. Давай лучше о Майе…

Нам приносят меню. Я замолкаю, раскрывая книжечку и задумчиво пробегаюсь взглядом по блюдам. Позиций немного, но весь их вид кричит, что я не в придорожной кафешке собираюсь откушать.

— Мне форель со спаржей и яблочный сок, — делаю я заказ. Тут рыбу должны готовить просто превосходно. Надеюсь на это.

Пока Смоленский выбирает, я рассматриваю его. Он совершенно не выглядит возбужденным или потрясенным, несмотря на последние события. Такое чувство, словно ему каждый день сообщают, что у него появилась дочь. Он ведет себя практически хладнокровно, не считая случая с Михаилом, отчего мне начинает казаться, что Смоленский привык выплескивать накопившиеся эмоции очень редко, но зато все разом.

Не понаблюдай за ним я в других обстоятельствах, и из-за этой черты характера я могла бы подумать, что он действительно мог причинить боль Але. Она могла упорно доводить его, а он однажды не сдержаться…

О, Але было бы легко его очернить, потому что все свидетельствовало против Смоленского — и его характер, и эпизоды насилия в детстве. Дети очень часто перенимают поведение своих родителей.

Но сейчас что-то внутри мне подсказывает, что Смоленский Але ничего плохого не делал, и не лгал мне.

Ох, лишь бы я не ошибалась насчет него. И Лена тоже. Потому что Кириллу еще растить Майю.

— Так что ты хотела обсудить? — прерывает мои раздумья Смоленский.

— А, да, — опоминаюсь я, — Майя маленькая, но она уже прекрасно все понимает. Переезд к тебе станет для нее огромным стрессом, потому что пока для нее ты — незнакомый человек.

— Я это понимаю.

— Тогда, — я сглатываю от волнения, — ты должен прекрасно понимать, что, если рядом буду я — Майе будет легче привыкнуть. Поэтому…

«… если ты заботишься о дочери, то не станешь препятствовать нашим встречам» — хочу закончить я фразу, как Смоленский меня перебивает:

— Ты можешь жить у меня.

Сок от неожиданности попадает не в горло, а в нос. Поперхнувшись, я закрываю фонтан ладошкой. Поздно: мало того, что в носу словно атомная бомба взорвалась, так еще я и залила всю одежду.

— Что? — переспрашиваю глухо я, думая, что ослышалась.

— Тебя что смутило? — Смоленский внимательно смотрит на мое лицо, — Майя — моя дочь и должна, соответственно, проживать у меня. Но она со мной незнакома. Поэтому, ты поможешь ей адаптироваться. Логично?

— Я говорила о встречах…

— Считаешь, что пару часов встреч в день хватит на то, чтобы она не чувствовала себя брошенной? — скептически интересуется Смоленский, а я вздыхаю и беру со стола салфетки. Нет, он прав, конечно, и это идеальный план для того, чтобы Майя привыкла к новому месту и познакомилась с отцом, и у меня не разрывалось от волнения сердце.

Честно говоря, секунду назад я была настроена отвоевывать у Кирилла хотя бы право на редкие встречи, а он внезапно выдал такое, полностью ошарашив и обезоружив меня. Но…