class="p1">Дворец Раджи нежился у моря – не черный, как видел Принц в кошмарах, а нежно-песчаный, с золотыми крышами. Высокий, ажурный, он разбивал густую зелень и приветливо поглядывал на усталых путников цветными арочными окошками.

– Неужели?.. – Принц так устал, что едва дышал.

Чайка шагала нервно, крадучись, и держала обе руки на поясе – там в ножнах у нее покоились ножи.

– Будь-ка поосторожнее, – одернула она Принца, выступившего из укромных цветочных кустов на подъездную дорожку. – Думаешь, легко убить Раджу? Нам бы план!

И тут затрубили трубы, распахнулись двери. Толпа нарядных воинов и слуг выступила навстречу Принцу; все улыбались так, будто дождались наконец дорогого гостя. Чайка испугалась и дернула Принца в кусты, но он дернул ее в ответ и вытащил. Он уже заметил за толпой в тюрбанах и шароварах целый цветник черноволосых красавиц в кисее, а среди них – единственную златовласку с прекрасными черными глазами. Он узнал ее. Госпожа из снов!

– Ты здесь! – прозвенела она, покинула подруг, обошла прислугу и… просто упала Принцу на грудь, обняв его прелестными тонкими руками. – Ты пришел!

Принц ничего не мог поделать: сердце таяло. Госпожа пахла розами и корицей, лимоном и сладкими щербетами и вся дрожала, точно тайный ужас не отпускал ее. А когда кто-то дрожит, обнимая тебя, как не обнять в ответ? Принц прижал девушку к себе. Тут рядом раздалось:

– Эгей, куда это вы спешите? – Чайка оторвала его от Госпожи с наглой пиратской легкостью, и хотя была ниже на полголовы, ухватила за руку как непослушного ребенка. На смутившуюся Госпожу она смотрела мрачно и подозрительно. – Ты что, не пленница? Где злой Раджа?

Госпожа нахмурила подведенные черным брови, но тут же смягчилась. Вытянув унизанную браслетами руку, она поправила растрепавшиеся Чайкины волосы. Та тряхнула головой.

– Не будь такой злюкой, – одернул ее Принц, хотя тоже ничего не понимал. – Госпожа… – он снова встретился с красавицей взглядом, – правда, где же…

– Раджа умер, – произнесла Госпожа, и все заулыбались радостнее. – Не так давно наконец улетел на свою черную, как уголь, звезду. Я знаю, что ты, храбрый Принц, явился спасти меня, я сама звала тебя через сны, но не придется. Я свободна! – Она взяла Принца за правую руку, в то время как левую все еще держала Чайка. – Путешествием ты доказал, что достоин меня. Я люблю тебя и хочу быть твоей. Я…

Любит! Это прекрасное существо любит его! И пусть Раджу он не убил, но разве мало по пути было приключений? Слово – «люблю, люблю, люблю» – зазвенело бесценной монеткой в голове Принца, и ему непросто было услышать другие слова.

– Постой, – заговорила Чайка. – Если Раджа мертв, разве не должно было пропасть мое проклятье? Я все еще чувствую его… оно во мне.

Чайка перебежала дорожку, проскочила меж кустарников и камней, домчалась до места, где море лизало берег, и прыгнула вперед. Тут же облик ее переменился – и вот уже над волнами кружит серая птица. Чайка приземлилась, перекинулась обратно и подошла. Она не сводила с Госпожи глаз, а та глядела на нее.

– Мне жаль, дитя. – Госпожа не была старше, но сказала именно так. – Я не знаю, я не сильна в ворожбе. Все, что я могу предложить тебе, – дом. Ты друг моего жениха… – она ласково кивнула Принцу. – Разве вы желаете разлучаться?

– Жениха! – воскликнула Чайка и опять схватила Принца за руку. – Ты правда вот так просто возьмешь ее в жены? Ты не знаешь ее!

– Я узнаю ее сейчас, – ровно возразил Принц и улыбнулся и Госпоже, и Чайке. – И ты узнаешь. Вы станете подругами. Что вам делить?

Но Чайкины золотые глаза уже просто горели.

– Дурак! – крикнула она, а потом посмотрела прямо на Госпожу. – Тут что-то не так! С тобой не так! Я знаю!

– Что может быть не так в настоящей любви? – мягко спросила Госпожа.

– Черный алмаз вместо сердца?

Чайка с сожалением взглянула на Принца, отпустила его и вновь побежала к берегу. Прыгнула. Превратилась в птицу. И была такова. Потрясенный Принц окликнул ее, сделал пару шагов в сторону… но нежные пальчики не отпускали его.

– Она права, – сказала Госпожа, и в такт ей закивали слуги. – Многое не так в настоящей любви, например ревность. Идем в замок, мой Принц. А эта вздорная девчонка, думаю, еще одумается и вернется. Не печалься.

Принц смотрел, смотрел на море… но наконец сдался, вздохнул и сжал руку невесты в ответ. Он устал. Проголодался. И нужно было написать отцу о хороших новостях.

А птицы, может, на то и птицы, чтобы улетать от своих друзей?

Сердце Принцессы заполняла теперь багровая вода. Отрешенная, облаченная в старый алый камзол Родриго, вела она корабль. Почти не расспрашивала больше Серебряного Слона о его стране и не просила советов; даже мысли о брате проглядывали сквозь мутную толщу печали, не в силах всплыть к поверхности.

Однажды Слон сказал ей:

– Всякого меняет путешествие… жаль, я не знал, как изменит тебя твое.

Принцесса грустно улыбалась и заваривала мудрому другу чай в больших ведрах. Но говорить не хотелось. Она и сама чувствовала: что-то с ней не так, и это что-то, скорее всего, непоправимо. Так не лучше ли поправить хоть то, что можно, плыть к этой цели? Затопленное сердце не подводило, брат был все ближе.

По пути Принцесса подбирала потерпевших крушения на разных судах; их после проклятых вод было много. Попадались люди черные, белые, красные и желтолицые; узкоглазые и волоокие; молодые и старые; мужчины и женщины; даже маленький горбатый юнга. Каждого несчастного поднимали на борт, отогревали, кормили; у каждого Принцесса тщетно спрашивала о брате, а потом мягко задавала второй вопрос: «Будешь мне служить?» Она не требовала, но ей – красивой, радушной и скорбной – всегда говорили «да». И привязывались к ней быстро и крепко, хотя больше она почти не заговаривала с членами разномастной команды. Но все же любила бывать в их компании, когда они болтали и вспоминали приключения. Грелась у чужого огня.

К концу путешествия, когда на горизонте замаячила земля, Принцесса набрала четырнадцать человек. А в последний день, на крохотном каменистом островке поодаль от зеленой полоски материка, взяла пятнадцатого. То была златоглазая красавица с серо-черными волосами. Она печально сидела на отвесной скале, обняв колени раненой рукой. Принцессе отозвался ее пустой взгляд словно бы из