ты надеешься уговорить меня забыть услышанное? — спрашивает она с умилением. — Будешь напирать на сестринские чувства?

Она наблюдает за нами, вальяжно облокотившись о кладку камина. Несмотря на численный перевес в нашу пользу, она явно ощущает себя уверенной.

— Ах ты дрянь! — шипит Руби, и от её кожи в воздух взлетают мелкие искры.

Я разворачиваюсь к подругам и заглядываю в глаза сначала Руби, потом Веспуле.

— Нам с сестрой надо поговорить по душам. Наедине. Выяснить всё без утайки, — говорю я вкрадчиво.

Веспула округляет глаза, а я мысленно восторгаюсь ею. Она, безусловно, всё поняла.

— Дайте хоть конфет пару стащу, — говорит она, закатив глаза, и подходит к столу, снимая крышки с оставленных тут с прошлого чаепития сладостей.

Пока Веспула грохочет посудой, Руби тяжёлым взглядом изучает Лисанну, а та отвечает игривой улыбкой.

— Ладно, Вилле, — Руби скрещивает руки на груди. — Надеешься решить проблемы в виде этой выдры разговором — попытайся. Но я буду недалеко.

Веспула нагрузила сладостями аж три тарелочки, и за нехваткой конечностей третью ей пришлось взять в зубы. Она кивает Руби на дверь, и они оставляют меня с сестрой. Я подхожу к камину и активирую магию, чтобы согреть чайник.

— Не составишь мне компанию за чашечкой чая? — спрашиваю через плечо.

Лисанна чуть отходит от камина, её самодовольное выражение лица сменяется на непонимающее, но она всё ещё старается казаться победительницей. Она презрительно хмыкает.

— Ты тянешь время или пытаешься меня задобрить? — спрашивает она.

— Просто хочу, чтобы наш разговор проходил в более приятной атмосфере, — невозмутимо отвечаю я. — Ты же говорила, что ты мне не враг. Так к чему враждебность?

Она с прищуром наблюдает за мной, я же заливаю кипяток в заварочный чайник и приподнимаю уголки губ в подобии вежливой улыбки.

— Садись же. Нам многое нужно обсудить.

Она опускается в кресло, закидывает ногу на ногу и иронично приподнимает брови. Несколько минут мы молчим, изучая друг друга, каждая в своём настроении. Наконец, я разливаю чай по чашкам.

— Ничего, что я выбрала простой чёрный? — спрашиваю я. — В него трудно что-то подмешать, а чаи с добавками вызывают у меня подозрения, что Аделаида что-то туда подмешала.

— Если ты надеешься уболтать меня, чтобы я ничего не говорила Эйвану, то не переживай: я не собиралась ничего ему рассказывать, — отвечает она.

— Вот и замечательно, — киваю я. — Повара наготовили столько сладостей, целую гору. И всё в честь твоего визита?

— Люблю сладенькое, — пожимает она плечами, — вот Эйван и расстарался.

Чем больше продолжается этот разговор, тем более потерянной она выглядит, явно не понимая, какую игру я веду и чего пытаюсь от неё добиться.

— Он невероятно внимателен к тебе, — замечаю я. Она каверзно ухмыляется.

— Да, пытается угодить, как пылкий влюблённый юнец. Твоим мужем легко управлять. Стоило один раз заказать десерты в ресторане, как он уже запомнил всё, что мне нравится. Забавно, что он не проявлял такой заботы с тобой.

— Надо налегать на это, чтобы не испортилось, — вздыхаю я, примеряясь к пирожным. — Ты пробовала, какие вкуснее?

Лисанна закатывает глаза.

— Я не понимаю, к чему всё это, Вилле.

— Вот эти, ореховые, ничего?

Она поджимает губы, затем сдаётся и указывает пальцем на пирожные по очереди.

— Ореховые со странным привкусом и мёда слишком много, а вот эти, клубничные, весьма. Я утром съела штук пять.

— Спасибо, — киваю я и кладу себе на тарелку пирожные, навевающие воспоминания о том несчастном дне, когда я застала мужа с сестрой.

Лисанна всё ждёт чего-то, но, наконец, не выдерживает и тоже тянется за сладостью. Она съедает пирожное и отпивает чай, совершенно не замечая в полумраке, что все сладости приобрели симпатичную шоколадную посыпку с лёгким оттенком зелени. Веспула, чтобы не гадать, куда подкинуть конфеты, попросту раскрошила их и набросала сверху на каждое пирожное. Доза маленькая, но для небольшого разговора её вполне хватит.

— Так чего ты хочешь? — спрашивает Лисанна, отставляя чашку. — Думаешь, я покаюсь и в ноги тебе упаду, умоляя о прощении? Брось, Вилле, я не испытываю мук совести. Единственное, что я испытываю к тебе — это жалость.

— А к Эйвану? — спрашиваю я, устремив задумчивый взгляд в пустоту, куда-то далеко. Она фыркает.

— А к нему и жалости не испытываю. Ещё вопросы?

Перевожу взгляд на неё. Она морщится, явно чувствуя дискомфорт, но не понимает его причин. Её щёки чуть покраснели, чего с ледяными драконами не случается ни при каких условиях. Похоже, зелье правды действует.

— У меня есть вопрос, — говорю я, тоже бесшумно опуская чашку на блюдце, так и не пригубив напиток. Не могу найти в себе силы попробовать что-то в этом доме. — Тебе правда нравятся эти пирожные?

— Что? — она хлопает глазами. — Да, правда, но при чём тут…

— Сладкие такие? Вот эти? Нравятся?

— Да, во имя вечного пламени, мне они нравятся! — чуть ли не кричит она, подскакивая. — Чего ты к ним прицепилась?!

— Забавно, — тяну я, склоняя голову набок. Моя собеседница готова лопнуть от раздражения. — Знаешь, у нас в семье отродясь не было сладкоежек. В честь чего я хочу задать тебе основной вопрос, раз уж зелье правды подействовало. На кого ты работаешь и где моя сестра?

Глава 17. На доске одни лишь пешки

Её глаза распахиваются в недоверии. Она вздрагивает всем телом и двумя руками зажимает себе рот, как будто её вот-вот стошнит. Очевидно, это поток слов рвётся наружу.

— Не борись с этим, — заботливо подсказываю я. — Зелье всё равно развяжет тебе язык.

Но она борется, и даже успешно. Всё же дозировка была слишком маленькой, но я не опускаю руки. Она будет говорить, под зельем правды или под другими методами давления. Я полна мрачной решимости.

Но и девушка с лицом моей сестры не сдаётся. Её глаза вспыхивают ненавистью, и я ясно вижу в них искры. Она могла скрыться под какой-то искусной иллюзией, но создать ледяную магию не может.

В следующий миг она молниеносно опускает руку вниз, без смущения задирая юбку и хватая что-то с бедра. Я успеваю разглядеть маленькие ножны и стремительно летящий в меня нож.

Магия действует даже быстрее обострённого зельем разума. Я рефлекторно вскидываю руку и между мной и метательным ножом вырастает тонкая, но прочная ледяная перегородка. Лезвие втыкается в лёд, а «Лисанна» уже несётся к окну. Она выбивает стекло при помощи магического потока, горячего настолько, что я чувствую на расстоянии, и выскакивает в сад. Но я не отстаю и тоже выбираюсь наружу.

Я вижу спину в чёрном платье, поспешно