— По-моему, наша миссис Кроули удачно расставила свои силки.

— Дядя говорил, что лучшей аферистки он в жизни не встречал.

— Судя по всему, она знает что делает. У Лумиса просто слюнки потекли.

Лили обернулась и увидела приближающегося к ним Джонатана Сэвиджа.

— Похоже, все идет хорошо, — заметил он, бросив быстрый взгляд на Лумиса и миссис Кроули. Сэвидж был полной противоположностью Ройала — черноволосый и темноглазый, отнюдь не золотой ангел, но чертовски хорош собой.

— Думаю, мне следует поговорить с другими гостями, — сказала Лили.

Она задержалась, чтобы поздороваться с лордом Найтингейлом и его женой, которые были, как всегда, очень приветливы, и тут кто-то дотронулся до ее плеча.

Лили обернулась и увидела, что рядом с ней стоит тетка Ройала Агата, леди Тэвисток. Пожилая дама словно возникла из-под земли.

— Можно вас на пару слов, милая?

Лили почувствовала тревогу.

— Как вам будет угодно, — отозвалась она, чуть утрируя свой обычный акцент.

Леди Тэвисток отвела ее на несколько шагов в сторону, где их разговор никому не был бы слышен.

— Костюм просто прекрасный, милая, но мне любопытно было бы знать, зачем это вы его надели?

У Лили заныло сердце. Боже правый, неужели вдовствующая графиня ее узнала?

Она набрала в грудь побольше воздуха и попыталась блефовать:

— Прошу прощения, но я вас не понимаю.

— А я совершенно уверена, что понимаете, милая. И мне хотелось бы понять, в какую глупость вас втянул мой племянник, если для этого вам понадобилось нарядиться цыганкой.

К счастью, в этот момент рядом с ними возник лорд Уэллсли. Он улыбнулся леди Тэвисток и проговорил:

— Вижу, вы уже познакомились с мадам Цайей. Она предсказывает вам удачу?

— Она предсказывает, что моему племяннику грозят серьезные неприятности. Поскольку я полагаю, что вы и остальные его друзья тоже в этом участвуете, то извольте подробно рассказать мне, что происходит и почему Ройал втянул эту чудесную молодую особу в одну из своих возмутительных выходок.

Виконт бросил на Лили озорной взгляд и, подхватив леди Тэвисток под руку, сказал:

— Идемте со мной, миледи. Наверное, вы нас осудите, но, возможно, и согласитесь помочь.

Он еще раз посмотрел на Лили, и его взгляд говорил: «А что еще мне остается делать?»

Только когда он увел вдовствующую графиню, Лили смогла облегченно вздохнуть, радуясь тому, что ей не придется самой разбираться с этой проблемой. Повернувшись, она чуть не столкнулась с Престоном Лумисом, голубые глаза которого так и сияли.

— Я с ней встретился, Цайя! С той старой женщиной, о которой вы мне говорили.

Лили быстро справилась с собой и глубокомысленно кивнула:

— Это было предрешено. Я это увидела — как порой умею.

— Мне хотелось бы с вами повидаться, — сказал Лумис. — Когда это можно устроить?

Наступил решающий момент! Все происходило именно так, как они планировали.

Лили сдвинула брови и сделала вид, будто прикидывает, когда у нее будет свободное время.

— В четверг было бы лучше всего. — На понедельник она назначила открытие шляпной лавки… и к тому же ей не хотелось демонстрировать слишком большую готовность идти навстречу Лумису. — Вы можете прийти ко мне домой, на Пиккадилли. Полдень — самое хорошее время.

Она сказала Лумису свой адрес, и тот кивнул:

— Хорошо, в четверг. Я буду ждать встречи с вами.

— Я не могу обещать, что скажу вам что-то новое, но вероятность есть.

Он улыбнулся, явно довольный такой возможностью, подкрутил кончик уса и наклонил голову:

— До четверга. Приятного вам вечера, мадам.

Начало было положено. Она станет делать Лумису предсказания относительно финансовых дел, и первое время эти предсказания будут приносить доход. В конце концов, если все пройдет удачно, Лумис получит урок, который дорого ему обойдется.

Джослин увидела, как Кристофер Баркли выходит через стеклянные двери на террасу. Секунду она наблюдала за ним с отчаянно бьющимся сердцем. Ей надо было проверить, придет ли к нему Серафина Мейтлин, с которой Кристофер танцевал весь вечер.

Однако рыжеволосая красавица осталась стоять в кружке поклонников и не похоже было, что она спешит от них уйти.

Сославшись на необходимость поправить свой туалет, Джослин вышла из зала в коридор и через боковую дверь выскользнула на затененную террасу. В нескольких шагах от нее Кристофер стоял в темноте один: кончик его сигары светился в чернильной темноте ночи.

Подойдя к нему, Джослин вырвала сигару у него изо рта и швырнула вниз, в сад.

Темная бровь Кристофера иронически выгнулась.

— Я смотрю, ты сегодня не в настроении?

— Что ты делал с Серафиной Мейтлин?

— Развлекался, пока ты гордилась собой и кокетничала с герцогом.

— Я не гордилась собой! И что значит «развлекался»? Если ты решил, будто я готова молча смотреть, как ты обольщаешь эту особу, пока занимаешься любовью со мной…

Кристофер схватил Джослин за плечо и с силой притянул к себе.

— Ты решила, что я хочу ее обольстить? Дурочка! Это тебя я хочу видеть в моей постели! Тебя, Джослин, со всеми твоими скандалами и замашками. Я хотел бы выбить из тебя твое нахальство. Я хотел бы дожать тебя так, чтобы ты признала, что я — единственный мужчина, который тебе нужен.

На секунду Джослин замерла от потрясения.

— Ах ты… ты, заносчивый, неотесанный…

Но ее тирада оборвалась, как только она начала осознавать, какая страсть прозвучала в его словах. Он хочет ее. Только ее одну!

Она смотрела на его сурово сжатые челюсти, невероятно привлекательные черты лица — и не могла отвести взгляд. Его темные глаза впивались в нее, проверяя, осмелится ли она закончить то, что начала говорить. Но вместо этого она вцепилась в отвороты его фрака и, привстав на цыпочки, поцеловала в губы.

Его руки сжали ее плечи, а губы прижались к губам. Он целовал ее так, как ни один мужчина прежде не смел, завораживая ее, подчиняя той мощной силе, которая от него исходила.

Поцелуй длился бесконечно — и все же закончился слишком быстро. Когда Кристофер чуть отстранился, они оба задыхались.

— Возвращайся в дом, Джо, — сказал Кристофер хрипло, — пока я не овладел тобой прямо здесь, на террасе. — Иди, — повторил он уже мягче. — Ради нас обоих.

Джослин повернулась и бросилась бежать. С ней происходило что-то странное. Что-то непонятное. И ей никогда в жизни еще не было так страшно!