— А где ее муж? — спросил Барт.

— Бедняга скончался несколько лет назад. Оставил ей достаточно денег, чтобы она могла нормально жить, но ей захотелось вернуться туда, где она провела детство.

Миссис Хоббс разлила чай в две чашки, положила в каждую по кусочку сахара, перенесла их на столик и уселась напротив гостя.

Барт не очень умел поддерживать разговор, и потому молча пил чай, жалея о том, что домоправительница положила в чашку так мало сахару. Миссис Хоббс говорила без умолку: сначала о погоде, жаловалась, что у нее болит большой палец на правой ноге — а это, мол, черный признак грозы; болтала про горничную, которая убиралась наверху, и про кухарку, которая сегодня не явилась.

— Я думала, Цайя уже вернется, — объявила она наконец. — Но, как я и сказала, она очень независимая, так что заранее ничего нельзя сказать.

Она встала и отнесла свою чашку на кухонный стол, а потом вернулась и забрала чашку у Барта, даже не дав ему допить до конца чай.

— Вам придется прийти в другой раз, мистер Макгру. Извините, но мне пора браться за работу.

Барт тяжело поднялся со стула. Он уже выяснил все, что ему нужно было узнать.

— Спасибо за чай, миссис Хоббс. Вряд ли я еще вернусь.

Она одобрительно ему улыбнулась:

— Лучше молитесь за маму и хорошенько о ней заботьтесь.

Барт молча кивнул. Его мать была шлюхой, как и у Дикки. Но когда ему было пять лет, она сбежала, предоставив ему самому о себе заботиться. Если бы не Дикки и его мать, он не дожил бы и до конца года.

Барт постарался отмахнуться от мыслей о матери, которую толком не помнил, и ушел из дома, довольный плодами своих трудов. Он всегда старался угодить своему другу.

Ройал оторвал взгляд от бухгалтерских книг Суонсдаунской пивоварни и посмотрел на Шеридана Ноулза, вошедшего в его кабинет с такой непринужденностью, словно этот дом на самом деле принадлежал ему. Встав у Ройала за спиной, Шеридан заглянул в книгу, открытую на столе.

— Я бы посоветовал тебе ее перевернуть, если ты действительно собрался читать.

Ройал покраснел. Он смотрел на эти страницы уже полчаса, но никак не мог заставить себя сосредоточиться на аккуратных цифрах, которые занес в книгу счетовод.

— Я только собирался за нее взяться.

Он повернул толстый том к себе, а Шерри отошел к соседнему креслу и уселся в него.

— Я получил известия из деревни. Решил, что тебе будет интересно о них услышать.

— И что это за новость?

— Шайка грабителей снова напала — на этот раз на карету лорда Денби. Там находилась его жена, которая безумно испугалась. Они забрали у нее драгоценности и деньги, но ее пальцем не тронули.

— Проклятие! Нам надо это прекратить!

Шерри вздохнул:

— Наверное, жаль, что мы не там. Мы бы сами справились с этими мерзавцами, избавились бы от них раз и навсегда.

— Я не могу уехать, пока не закончится дело с Лумисом.

— Знаю. Надеюсь только, что никто не пострадает, пока мы тут в городе играем в кошки-мышки.

Ройал поднялся из-за стола и прошел к камину.

— Все это предприятие с Лумисом… — проговорил он. — Я подумываю о том, чтобы его прекратить.

— Прекратить?

— Синклер говорит, что Лумис и Макгру опасны. Морган тоже так считает. Я не уверен, что нам стоит рисковать. Кто-нибудь может пострадать.

Шерри снова пристально на него посмотрел.

— Ты тревожишься о Лили?

— Конечно! Если Лумис узнает, кто она на самом деле…

— Когда все закончится, Цайя исчезнет навсегда и Лили ничто не будет угрожать. Не торопись, Ройал. Сегодня званый вечер у Уайхерстов. Как только Лумис познакомится с миссис Кроули, дела пойдут намного быстрее. Мы подтянем Лумиса как рыбу, проглотившую крючок. Ты получишь обратно хотя бы часть денег твоего отца — и заслуженное отмщение.

Отмщение! Оно было ему важнее всего на свете. Ройал с силой выдохнул.

— Ладно, посмотрим, как все пойдет. Если будет похоже, что Лумис заглотнул наживку, мы продолжим.

— Молодец! — одобрительно воскликнул Шерри, вставая со своего кресла. — Ты никогда не сдавался. — Он направился к двери. — Увидимся вечером. — Тут его темная бровь иронически выгнулась. — Полагаю, ты будешь присутствовать?

— Я сопровождаю Джослин и ее родителей. Я решил, что мне пора смириться с положением дел и постараться сделать все от меня зависящее, чтобы они шли нормально.

Джослин стояла рядом с хозяйкой дома, леди Фионой Уайхерст — пухленькой низенькой женщиной с рыжими волосами, посветлевшими от седины, и очень пышной грудью, которую должен был скрадывать скромный лиф расшитого стеклярусом бального платья с серебряным отливом.

Рядом с ней стояла ее дочь, леди Сабрина Джефферс — красивая стройная блондинка. Джослин несколько раз видела ее на светских приемах, но они не были знакомы. Джослин готова была признать, что Сабрина достаточно любезна, однако в ней ощущалась некоторая холодность и уверенность в себе, которые ясно свидетельствовали о ее аристократическом происхождении. Каждое едва заметное движение золотистой брови словно говорило: «Я дочь маркиза. Я особенная».

Но возможно, дело было просто в том, что Джослин никогда не нравились красивые женщины.

Сабрина посмотрела на молодую цыганку, ставшую недавно новой игрушкой высшего света, и, слабо улыбнувшись, попрощалась с собеседниками.

— Прошу меня извинить: кажется, я вижу особую гостью нашего вечера, мадам Цайю.

Сабрина повернулась и поплыла прочь с грацией, которой Джослин втайне позавидовала. Однако она поспешно напомнила себе, что за герцога замуж выходит она, а не эта изящная блондинка.

Ройал стоял рядом с Джослин, и теперь она повернулась к нему.

— Надеюсь, вы не скучаете, ваша светлость?

Он посмотрел на нее с высоты своего роста и улыбнулся:

— Ну конечно же, нет! Ведь рядом со мной стоит самая красивая девушка в этом зале.

Джослин даже чуть зарумянилась, что было ей не свойственно. Герцог настолько редко говорил ей комплименты, что у нее закружилась голова. Ведь он по праву считался одним из самых завидных женихов Англии.

Оказавшаяся в том же кружке гостей Матильда Колфилд адресовала дочери заговорщический взгляд, а потом посмотрела на герцога.

— Играют вальс, ваша светлость. Джослин обожает танцевать.

Он улыбнулся:

— Значит, я правильно сделал, записав на себя несколько танцев в ее карточке. Кажется, сейчас как раз один из них.

Он протянул руку, и Джослин положила ладонь на рукав его черного фрака.