Я так и не занял пост отца, временно отказавшись от такой благодати. Мне хотелось больше времени проводить с Соней. Я действительно устал бежать, а теперь все чаще оглядывался назад и понимал, насколько правильным было это решение.

– Мя-я-я-я-я-у-у-у-у! – возмущенно воскликнул меховой комок шерсти по кличке Охотник, забираясь на стул.

Конечно, как же это – мясо и без него. Совершенно некому проконтролировать процесс!

– Соня, у тебя там все нормально? – забеспокоился я, поглядывая на часы.

Выключив плиту, я подошел к санузлу, но, едва тронул дверь рукой, створка без труда открылась. Соня бездумно сидела прямо на коврике, опираясь спиной о стиральную машинку.

– Соня, тебе плохо? – тут же схватил я ее на руки, прижимаясь губами к ее лбу. – Где болит? Скажи мне, где у тебя болит?

– Как думаешь, а мы будем любить наших детей? – вдруг спросила она, заглядывая мне в глаза. Лицо ее было серьезным, взгляд – растерянным, но одновременно и пронзительным.

– Что за вопросы? Конечно, мы будем любить наших детей, – облегченно выдохнул я, сгружая ее на диван в гостиной. – У тебя ничего не болит?

– Нет, – улыбнулась она, но несколько заторможенно. – А за что мы их будем любить?

Соня всегда оставалась для меня девчонкой. Она будто задержалась в своих восемнадцати, и я любил ее именно такой. Иногда наивной, иногда колючкой, а иногда, как сейчас, она задавала слишком правильные, слишком однозначные вопросы. Такие вопросы, о которых не каждый человек задумывается даже в более зрелом возрасте.

– За то, что они у нас есть, и вопреки всему. Мы обязательно воспитаем их хорошими людьми, – сел я рядом, прижимая ее к своей груди. – Не сравнивай себя со своей матерью. Ты совсем не такая, и наши дети никогда не станут для нас ошибкой. Дети – это чудо. Я уверен, что и твоя мама это когда-нибудь поймет. Да, дети – это всегда сложно. Жизнь человека полностью изменяется, потому что теперь ты должен учитывать еще и интересы одного маленького человечка. Это ответственность, огромная ответственность, но мы обязательно справимся. Мы ведь будем вместе. Станем поддерживать друг друга, помогать. По-другому и быть не может, – поцеловал я ее в макушку. – Я тебя люблю.

– И я тебя люблю, – прошептала она, неловко укладывая мою ладонь на свой плоский живот. – Как никогда и никого не любила.

Коварная улыбка заиграла на моих губах. Кажется, кому-то все-таки придется отложить учебу на время. Нет, я не злорадствовал, просто радовался, потому что точно знал, что у Сони задержка. Действительно понимал, что нормальное образование ей необходимо, но ничего не случится, если мы его отложим на годик-другой.

– Слушай, а чем это пахнет? – спохватилась Соня.

– Сковородку я выключил, – поспешил я ее успокоить, наглаживая еще совсем плоский живот.

– А картошка?

А картошка в этот вечер сгорела вместе с очередной кастрюлей, но это было неважно. Картошки в нашей жизни еще будет много, а две красные полоски на лежащем в ванной комнате тесте бывают далеко не каждый день. И это в жизни самое главное. По законам чужого жанра никакие богатства, статусы и проблемы не важны, когда есть любовь и семья. А с остальным вместе мы обязательно справимся.