— А в какой еще, — буркнула, прижимаясь горячей щекой к его груди. — Поедем куда-нибудь? — решила перевести разговор в другое русло.

— Если хочешь, давай.

— Не хочу, — поморщилась я, — лучше тогда посидим, поговорим. У меня тут куча всего осталось после набега родителей.

— И грибы? — улыбнулся Олег так, что у меня на душе потеплело.

— И грибы, как без них? — улыбнулась ему в ответ.

— Почему ты решила изменить свои планы на завтра? — Спросил он, когда мы уже сидели за столом.

Я ему и грибочки подсунула, и котлеты, и знаменитые мамины расстегаи

— Решила, что «мы» все же симпатичнее, чем «я», — проговорила тихо, на Змеева не глядя. Я поговорила с Юлей.

— А я встретился с Вересовым.

— И как? — вскинулась я.

— Оставил его в раздумьях, — пожал Олег плечами. — Попросил представить его на моем месте.

— То же самое я посоветовала Юле, — покачала головой, пораженная схожестью наших мыслей.

Олег тоже это понял.

— Это хорошо, что мы на одной волне, — не сводил он с меня пристального взгляда. — И все равно я удивлен, что ты встала на мою сторону, если можно так сказать.

— Я не приняла ничью сторону, Олег, — пояснила терпеливо. — Я на стороне справедливости.

— Они твои друзья, — мягко сказал он. — Я бы не хотел, чтобы ты ссорилась с ними или отдалялась из-за меня.

— Я не ссорилась и не отдалялась, — взмахнула рукой, — но раз уж так сложилось, то не хочу лгать, изворачиваться, ходить к ним тайком, понимая, что делаю тебе больно. А Юра и Юля… очень хорошие. Поэтому я надеюсь, что и он, и она услышат нас. А ты на всякий случай еще раз дашь мне слово.

— Хоть каждый день, Лер. Я не хочу ломать свою дочь. Пусть будет так, как есть. Никита и без того знает, и я бы солгал, если б сказал, что счастлив видеть его отношение ко мне. И пока не знаю, как исправить то, что стоит между нами. Может, это уже и не исправится никогда. Но я об этом думать не хочу. Просто буду надеяться, что однажды все как-то выровняется. Если будет возможность их видеть, возможно, появятся идеи, как я могу поучаствовать в их жизни.

Ужин у нас явно не задался. Ни грибы, ни пироги не убывали. Мы сидели друг напротив друга и разговаривали.

— И к родителям моим тебе не обязательно ехать, — вздохнул Змеев.

Он сейчас не напоминал того властного пирата, каким я его увидела в самом начале нашего бурного знакомства. И вот это сбивало с ног куда сильнее, чем все наши с Олегом стычки.

— Мы поедем. Ты же хотел «мы»? А я хочу посмотреть на твоих родителей. Это будет справедливо, хоть я, наверное, боюсь.

— Я никому не позволю посмотреть на тебя косо, Лер. Они будут уважать мой выбор. Я ведь уважал их, когда женился по расчету. Не по своему, а по родительскому. Так что не бойся и не переживай. Все будет хорошо.

Уверено. Твердо. Без колебаний. Как раз то, что в народе называют, «как за каменной стеной». Я это почувствовала. На миг позволила представить, что он для меня такой. Не просто хороший и правильный, а именно со мной раскрывается с лучшей стороны. Все остальное я отбросила подальше, стараясь не думать о тех, кто был до меня.

«Именно за таких выходят замуж и рожают детей», — коварно прошептал внутренний голос. И это стало решающей точкой.

— Наверное, мне пора, — сказал Олег с сожалением, когда ужин подошел к концу и позади остались разговоры, пироги, три чашки крепкого чая.

Я смотрела, как он поднимается, и никак не могла угомонить сердце, что билось быстро-быстро, заглушая мысли и обостряя чувства.

Я вышла его проводить, а ноги никак не хотели идти, будто к ним по булыжнику привязали.

На пороге Олег меня поцеловал. Вначале легко, словно я ему сестра, а затем без перехода — властно и глубоко. Так, как мне нравилось. От таких поцелуев голову сносит, а тело становится горячим и неуправляемым. В такие мгновения я перестаю себе принадлежать, но не жалею об утраченном контроле.

— Оставайся, — выдохнула единственное слово, которое и собиралась сказать раньше, но до поцелуя мне не хватало смелости.

Он погладил большими пальцами мои виски. Смотрел в глаза пристально.

Он слышал. Ни капли удивления или неверия в его взгляде.

— Если я останусь, ты знаешь, что произойдет, — тщательно и медленно проговорил Олег каждое слово.

Я кивнула.

— Я не остановлюсь, — продолжил он рассказывать о своих намерениях.

Я снова кивнула.

— И я не стану предохраняться, — господи, ну что за дурак?!

— Оставайся, — проговорила я чуть громче и тверже, — и хватит, хватит уже болтать. Поцелуй меня.

Я думала, что тот поцелуй — мой идеал?.. Да я ничего до этого не смыслила в настоящих чувственных поцелуях…

Глава 46

Олег

Он готовился ждать, а эта невозможная девушка снова уложила его на лопатки.

Храбрая, но с мелко дрожащим хвостиком. Олег это видел и чувствовал, а от этого в груди его разливалась щемящая нежность.

Лерочка потянула его в спальню. За руку, как строптивого малыша. И столько решительности сквозило в каждом ее движении. Целеустремленная. Настоящая. Его.

Он был далек от мысли на нее набрасываться, хотя желал именно этого: потерять голову и раствориться в Лерочке буквально, без остатка.

Она смотрела на него серьезно, но так отчаянно, что Олег желал только одного: успокоить ее, погладить по голове или плечу, шепнуть, что все будет хорошо.

Он потянулся за поцелуем, но Лерочка положила ладонь ему на губы.

— Прежде чем это случится, я хочу сказать.

Он поцеловал ее ладонь, желая успокоить. Увлекся и перецеловал все пальчики, лизнул запястье, мурлыкнул, когда почувствовал, как она вздрогнула.

— Я серьезно! — шлепнула она его по губам — легонько и необидно.

Олег вздохнул:

— А я очень внимательно тебя слушаю, — но все же не удержался и провел языком по центру ее ладони, там, где кожа очень нежная и чувствительная.

— Для меня это впервые! — выпалила она тоненько.

На миг Олегу показалось, что он ослышался. Замер с прижатыми к ее ладошке губами. Прикрыл глаза, чтобы переварить услышанное.

Господи, а он ревновал ее ко всем столбам по имени Веня, Леха, Валера… Да ко всем, кто кидал заинтересованный взгляд на эту невыносимую девушку, что въелась ему под ребра и выкрутила все нутро.

— Напомни мне, сколько тебе лет? — спросил он. Голос его звучал хрипло и чужеродно в этой небольшой, очень девочковой спальне.

— Двадцать шесть.