Через несколько недель я ходила по торговому центру и покупала одежду для беременных, а когда вернулась домой, обнаружила на трусиках кровавые пятна. Стараясь не терять мужества, я вышла к Патрику, который работал во дворе, и с порога объяснила ситуацию. Мы быстро завезли мальчишек к моей маме и поехали в больницу. Со слезами на глазах я отвечала на вопросы сестры из приемного отделения, а затем и врача. При помощи доплера он нашел сердцебиение: когда мы услышали этот шорох, нам стало немного легче. Но когда врач попытался отправить меня домой без ультразвука, я на это не согласилась.

– Прошу вас, – сказала я, – мне просто нужно узнать, что там происходит.

Кивнув, врач сказал, что позвонит технику.

И вот мы уже ждали начала сканирования. Техник прислонила датчик к моему животу, и муж закричал:

– Их два! Два! ДВА РЕБЕНКА!

Слезы полились с новой силой.

Шесть месяцев спустя родились наши дочери-близняшки – две здоровые малышки.

Слава богу, я обо всем узнала летом. За темными очками никто не замечал моих слез.

Я ходила на ежедневные прогулки… и плакала. Стригла газон… и плакала. Никто об этом даже не догадывался. Многие не догадываются и теперь, двенадцать лет спустя. Но я сломалась и рассказала нескольким людям. И пожалела об этом. Никто не мог мне помочь. Никто не мог справиться с ежедневным уходом за человеком, который так долго живет со СПИДом. Особенно когда со стороны он выглядит совершенно нормальным.

Когда мы узнали, я подумала, что через год уже буду вдовой. Его уровень лимфоцитов был ниже некуда – ноль. А концентрация вируса огромна – 880 000! Помню, я держала его за руку, когда доктор сообщал нам эти цифры, и видела, как краснеют его глаза от сдерживаемых слез.

Приближалась наша двадцатая годовщина. Через два дня мы улетали на Ямайку, и я должна была провериться до поездки. Результаты анализов я могла узнать лишь по возвращении. Те десять дней показались мне невероятно долгими. Я впервые поехала на курорт по системе «все включено» и сбросила вес! У меня не было аппетита, и я не чувствовала вкуса еды.

Перед отъездом я сходила в библиотеку и взяла книгу об иммунной системе, которую читала в отпуске у бассейна. Муж много спал. Я искала хоть какие-нибудь хорошие новости.

Однажды мы сидели у бассейна, а рядом пела небольшая группа ямайцев. Они подошли к нам и спели «Don’t worry. Be happy». Группой руководил сухонький старичок, во рту которого торчал единственный золотой зуб. Глядя ему прямо в глаза, я гадала, не шлет ли Бог через него сообщение, что все в конце концов будет в порядке.

Когда результат моих анализов оказался отрицательным, я сказала мужу, что не пожалею сил, чтобы бороться за него. Мы поняли, что муж мог заразиться лишь однажды – четырнадцать с половиной лет назад. Примерно в это время родился наш единственный ребенок! Думая об этом, я вижу, что нас действительно хранит Бог. Узнай мы раньше, у нас не было бы дочери. Невероятно! Если бы я не предпочитала предохраняться при помощи презервативов (что, насколько я понимаю, довольно необычно для женатых пар), я бы тоже могла заразиться. Решив завести ребенка, мы даже шутили, что я забеременела с первой попытки!

Кроме того, он узнал о СПИДе только после разработки «смесей», так что ему не пришлось путем проб и ошибок искать верные лекарства, как это случалось в 1980-х, в результате чего люди и вовсе переставали реагировать на лечение. Прописанная ему смесь почти сразу до минимума снизила концентрацию вируса и медленно, но верно начала повышать уровень его лимфоцитов. Врач сказал, что, раз незащищенный контакт случился всего один раз и на заре распространения болезни, штамм вируса, вероятно, был более чистым. Наличие множества партнеров приводит к возникновению невосприимчивости к различным медикаментам. И бывает непросто найти подходящий.

Каким-то образом я сразу поняла, где искать информацию – не только о болезни и лекарствах, но и о натуральных целебных снадобьях, витаминах и травах. Он принимает больше витаминов и травяных настоек, чем лекарств. И простужается реже, чем кто-либо в нашем окружении!

Прошло уже двенадцать лет, и дела у него идут хорошо. Конечно, болезнь его изменила. Она изменила нас обоих. Я то и дело нахожу статьи, в которых говорится, что СПИД становится хронической болезнью, но до сих пор содрогаюсь, читая: «СПИД, заболевание смертельно».

Но Бог все же послал нам знак!

Долгое время он вставал посреди ночи, спускался вниз и играл на пианино, сочиняя музыку. Прекрасную музыку. Христианские песни. Он играет в двух группах, и люди часто подходят к нему, услышав одну из его песен, и говорят, что слова словно обращены прямо к их сердцу: «Покажи, Иисус, мне путь, взять за руку не забудь, проведи вслед за собой, помоги найти покой…»

Я записалась на семилетнюю программу изучения Библии и почти сразу начала преподавать на паре занятий воскресной школы для взрослых. На одном из своих уроков я прочитала стих 8:3 из Второзакония: «Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною» (словом Божьим) – и вдруг поняла, что именно это случилось со мной. Я действительно томилась по Его словам. Каждый день я узнаю так много, что это не только помогает мне быть сильной, но и выводит меня за пределы наших обстоятельств. Я жадно слушаю христианские радиопрограммы. Все программы об испытаниях обращены прямо ко мне.

История Иакова научила меня, что любое действие имеет последствия. Хотя Бог почти никогда не отменяет последствий, Он может обратить их во благо, потому что «любящим Бога все содействует ко благу».

Я узнала, что Бог обретает истинное величие, когда мы находим в себе силы восхвалять Его во время испытаний. Мне это еще сложнее, ведь большинство людей даже не знает, через что я прохожу. Это отчасти отдаляет меня от людей, но делает более зависимой от Бога. Может, Он специально изолирует меня, как евреев в пустыне, пока я не выучу Его урок?

Я учусь спрашивать: «Чему Бог хочет меня научить посредством этого?»

Это нелегко. Может показаться, что такое научит ценить каждую минуту. Не заморачиваться по пустякам. На какое-то время это действительно происходит. Но потом ты просто привыкаешь к новым обстоятельствам.

Я говорю мужу: «Боюсь, ты доживешь до девяноста, оглянешься назад и скажешь, что лучше бы в сорок лет понял, что не умрешь молодым, и не переживал понапрасну».

Любая жизнь когда-то кончается.

И мы не сдаемся.