– Так кто из вас двоих шут?!

– Я, – ответили мы с Твистом в один голос.

– Какой тупой!.. – подал свой голос Фродо.

Капитан неуверенно посмотрел на него и поинтересовался:

– А ты тоже королевский шут?

– Кто? Я? – переспросил Фродо, – Ты что мужик, совсем на своей службе соображать разучился? Какой же я шут, когда я хоббит!

– Хоббит? – переспросил капитан, – А это кто такой?

– Это такая придворная должность, которая введена совсем недавно… – перебила Эльнорда готового разораться Фродо, – И вообще, капитан, ты что намерен разбираться с каждым из нас отдельно? Тебе же сказано личный шут королевы Кины и сопровождающие его лица!

Капитан обежал растерянным взглядом «сопровождающие лица» и остановил его на Груфи:

– А ты, мастер Груфи, тоже сопровождающее лицо?

– По-моему, он просто не желает пускать нас в город… – вступил в разговор Душегуб. Он тронул своего коня и легонько наехал на капитана:

– А ну-ка, признавайся, кто тебе велел нас задержать?!

Капитан попятился и вдруг быстро заговорил:

– Нам, действительно приказано задержать подозрительную шайку… И вы очень подходите под ее описание… Однако, в приказе не было сказано о том, что один из шайки имеет на руках королевский указ…

– Я спросил, кто тебе велел нас задержать! – взревел тролль, перебивая капитана и заставляя своего коня сделать еще один шаг вперед.

– Приказ поступил из магистрата, лично от магистратского головы… – торопливо доложил капитан.

Душегуб уже собрался высказаться по поводу магистрата и его головы, но я его перебил:

– Подожди, Душегуб! Так ты что ж, тыловой крыс, приказ какого-то там безголового головы, выскочки без роду, без племени, ставишь выше королевского указа, подписанного самой королевой?! Ты что, любезный, в подземелье Замка захотел?!

«Любезный тыловой крыс» вдруг затрясся и упал на колени:

– Господин шут, не губите отца восьмерых детей! Хотите я вас всех к голове отведу, и разбирайтесь с ним, кого куда определить! Вы ж понимаете, я приказ получил, должен я его исполнять? А по поводу королевского указа никаких указаний не было!..

Мне почему-то сразу стало противно на него смотреть. Я тронул коня и брезгливо проговорил:

– Не позорься перед подчиненными, вставай и показывай дорогу в ваш магистрат.

Капитан вскочил и бросился к воротам, одновременно командуя своим подчиненным поднять шлагбаум.

Так мы и въехали в город Норт следом за бегущим перед мордами наших коней капитаном.

Впрочем, бежать ему пришлось недолго – городок был невелик, и неширокая прямая улица соединяла городские ворота с главной городской площадью, украшенной величественной бронзовой скульптурой. На этой площади и располагался городской магистрат.

Капитан, резво взбежав по ступеням магистрата к высоким двойным дверям, распахнул их, и Душегуб вознамерился въехать в этот магистрат, отдающий такие подозрительные приказы, прямо на лошади. Во всяком случае я именно так понял его невнятное бормотание:

– … И на плечах отступающего противника мы ворвались в эту цитадель зла…

Однако, большинство из нас решило не уподобляться гуннам и прочим вандалам. Мы соскочили с лошадей, а потому и Душегуб отказался от своего намерения.

Привязав поводья к специально врытым у здания магистрата столбикам, мы направились к входным дверям, все еще придерживаемым любезным капитаном. Уже на верхней ступени широкой гранитной лестницы я оглянулся и быстренько наложил простенькое заклятие на кожаную часть лошадиной и козлиной сбруи, так, на всякий случай…

Едва мы переступили порог этого муниципального присутствия, как нам навстречу бросился мужичок, смахивающий на ресторанного швейцара. Во всяком случае, его одежка, состоявшая из зеленого кафтанца, густо расшитого пообтершимся золотым галуном, такого же цвета штанов с большой кожаной заплаткой на седалище и новых, отсвечивающих янтарем свежего лыка, лаптей, вполне соответствовала именно этой профессии.

Мужичок широко растопырил руки, словно собирался обнять сразу нас всех, и заголосил:

– Господин голова и господа советники уже закончили прием… Завтра приходите, с утра попозже… Сегодня пускать уже никого не велено!..

– Кого пускать не велено? – улыбнулся ему навстречу Душегуб, – Меня пускать не велено?!

Мужичок, увидев тролля, стремительно побледнел, но ответил с полным достоинством, правда, слегка заикаясь:

– И н-н-е п-п-просите, н-н-н-е п-п-пущу!..

– И не будем просить… – кивнул тролль своей мохнатой башкой. А затем быстро ухватил муниципального швейцара за отвороты камзола и пояс штанов, приподнял перед собой на вытянутых руках и дыхнул ему в бледное личико:

– Подсказывай дорогу!..

– Прямо, по лестнице… – придушенно «подсказал» швейцар.

Душегуб, выставив перед собой швейцара кожаным седалищем вперед, направился к широкой мраморной лестнице, плавно взмывавшей белой волной ко второму этажу магистрата.

Когда тролль со своим довеском поднялись по лестнице и оказались на площадке, огороженной мраморной балюстрадой, наш провожатый прохрипел:

– По коридору направо, в самый конец… Там зал торжественных совещаний… Только не задуши… пока дойдешь…

– Как получится… – буркнул тролль, но хватку не ослабил.

Коридор был недлинный, всего по две высокие казенные двери с каждой стороны, и заканчивался двойными роскошными дверями, сверкавшими матовыми, ограненными стеклами.

Я совсем потерял из виду провожавшего нас капитана городской стражи, однако, как оказалось, он и не думал теряться. Напротив, едва тролль со своей ношей притормозил около застекленных дверей, капитан выскочил вперед, широко распахнул обе дверки и громко провозгласил:

– Господин голова, задержанные по твоему приказу доставлены!..

К его сожалению, он немного не рассчитал. Услышав, что мы «задержанные», Душегуб мгновенно отпустил пояс швейцара и, шагнув вперед, ухватил освободившейся рукой капитана за воротник:

– Вот они, задержанные!.. – рыкнул Душегуб приподнимая свою добычу.

Вся наша команда быстренько просочилась в открытые двери и…

В огромном зале, называемом местными бюрократами «зал торжественных совещаний» был накрыт немалый стол. Две огромные хрустальные люстры прекрасно освещали белоснежную скатерть, уставленную сверкавшим фарфором, хрусталем и серебром. Фарфор и хрусталь не пустовали – жратвы и питья здесь было разложено на добрую сотню хороших едоков! И за этим Лукулловым столом сидело всего шестеро богаты одетых и весьма толстых горожан.

Во главе стола, на кресле, напоминавшем своими размерами трон, восседал не по месту маленький, кругленький мужичонка в золотисто-желтом камзоле с кружевным воротником и манжетами. На шее у него сверкал золотой обруч, украшенный здоровенным красным камнем. Из-под лапок, удерживающих камень через всю округлую желтую грудь местного начальника тянулись две толстые золотые цепи, крепившиеся, судя по всему, на его поясе. Пятеро других мужичков, сидевших на стульчиках попроще, щеголяли разноцветным камзолами, причем на каждом имелся отличительный знак в виде броши размером с десертную тарелку. Излишне говорить, что все эти отличительные знаки были изготовлены из благородного металла и украшены различными самоцветами.