– Чего-о?! Скобелева? – Алексей застыл на месте, буквально не веря своим ушам.

– Так точно, ваше высокоблагородие, его самого, – подтвердил Иван Макарович. – Они там с плутонгом какую-то облаву затеяли в предместьях. Ну, вот, значит, и довылавливались.

– Роту в ружье! – отрывисто скомандовал Алексей. – Кто там из старших его плутонга остался? Всех быстро ко мне!

Перед майором стояли навытяжку два старших унтера Опарин и Травкин. Оба они были бледные и боялись смотреть на командира.

– Повтори еще раз, Кузьма, чего вы там с прапорщиком Скобелевым задумали? – прорычал Егоров.

– На живца, их благородие сказали. Дескать, мы басурман на живца ловить будем! – пролепетал Травкин. – Значится, он как бы для них значительной целью и какой-то такой особливой фигурой станет. И еще что-то про «инициятиву» говорил, которую нам надобно завсегда проявлять. И что нам не нужно ждать, когда что-то там само на нас сверху вдруг свалится.

– Ну-у что? Дождались? Свалилось?! – командир роты оглядел замерших по стойке смирно унтеров. – Я сколько раз вам говорил, что все перемещения по Крыму вне лагеря только лишь строго по трое?! Говорил?!

– Так точно, говорили! – хором гаркнули младшие командиры.

– Ваше высокоблагородие, ну они же сами в офицерском чине? Им же лучше известно, как правильно действовать надобно? У них же там особливый план какой-то был? – протянул жалобно Кузьма.

– А-а! – махнул в сердцах Лешка. – Макарыч, ты всех построил?

– Так точно, ваше высокоблагородие, – откликнулся старший сержант. – Все егеря в строю. Только вот подлекарь Фрол при раненом Лужине остался. И два караульных в расположении роты.

– Братцы, – Алексей обратился к шести десяткам егерей, стоявших на крепостном дворе. – В городских предместьях захвачен в плен наш офицер, прапорщик Скобелев. Если мы его сейчас срочно не найдем и не высвободим, – и он покрутил головой. – Ну, вы и сами своими глазами видели, что бывает в таких случаях с нашими пленными товарищами. Рота, напра-аво! В колонну, впереди унтер-офицеры Опарин и Травкин, бего-ом марш!

По улочкам Судака в северном направлении несся строй егерей. Впереди него бежали два унтер-офицера.

– Отделение Милушкина и Колокольцева, ваша задача – занять широким россыпным строем всю околицу, выходящую к горам, – ставил задачу Егоров. – Смотрите в оба, братцы, чтобы мимо вас никто не смог в предгорья проскочить! Вперед!

И двадцать человек унеслись за край города.

– Где вы его потеряли? – Алексей подозвал к себе Кузьму с Селантием.

– Вот тут, за базарной площадью по улице сто шагов пройти, и как раз та развилка будет, вон там-то он как раз и пропал, – объясняли унтера. – У него задумка была – походить по базару одному подольше, чтобы его как следует там разглядели. А потом, значится, в ту сторону в одиночку пойти. Мы ему говорили: «Давайте, Александр Семенович, и мы с вами тоже будем». Но он бранился, что мы, дескать, весь его план этим сломаем. И вообще, чтобы даже не маячили там рядом. Это уже на свой страх мы тут осторожно подглядывали.

– Не доглядели, выходит, – буркнул Егоров. – Так, все понятно, три отделения мы делим на пятерки. Итого шесть пятерок начинают проверять все дома и внутренние постройки во дворах. При мне остается Макарович и еще восемь человек, и мы тоже формируем две пятерки, которые будут контролировать саму улицу и подходы к месту облавы. Все, делимся поровну и начинаем! Братцы, соблюдаем особую осторожность, с местными ведите себя решительно, но и в то же время уважительно. Силу и оружие без надобности не применять! На женскую половину не лезть! – инструктировал егерей майор. – Если вдруг кто-то артачится, зовите нас на помощь, мы быстро у вас численность нарастим и всякое сопротивление подавим! Все, вперед! – и досмотровые пятерки рассыпались по улицам возле того перекрестка, где пропал прапорщик.

Вскоре из домов и из внутренних, закрытых каменными заборами двориков раздались громкие крики и шум. Началась проверка.

Один, второй, третий, четвертый дома не дали никаких результатов. Отовсюду слышались лишь крики местных жителей и голоса егерей. Двадцать домов они уже прошли, когда к Алексею подбежали три егеря, подгонявшие впереди себя побитого худого татарина.

– Ваше высокоблагородие, беглеца поймали, – доложился капрал Милушкин. – Мы с Глебкой по бокам ручья в кустах за околицей сидели, а тут этот пробирался, – кивнул он на задержанного. – Вон чего при нем было, – и он протянул Алексею мятый желтый погон из витого гарусного шнура.

– Офицерский, ваше высокоблагородие, – сделал выводы Макарович. – Наш это погон!

– Вижу! – процедил Егоров, пристально оглядывая татарина.

– И еще вот при нем чего было, – Авдей протянул хороший пистоль с кинжалом.

– Rus subayı nerede? (– Где русский офицер? – тур.) – держа перед лицом задержанного погон и глядя ему в глаза, на турецком спросил Алексей.

– Я ничего не понимаю, я ничего не знаю, – подвывал татарин. – Я это просто на улице нашел!

– А ну быстро говори! Тебя и так уже задержали с этим и с оружием в руках. Совсем скоро здесь будут люди хана, и они тебе точно развяжут язык! – Лешка пытался морально сломить задержанного, но все было тщетно.

– Режьте меня на части, убивайте. Что хотите со мной делайте, я все равно вам ничего не скажу! – кричал тот.

– Ваше высокоблагородие, подождите маненько, подержите его вот так вот на самом виду, – попросил Афанасьев. – Мы с Макаровичем мигом.

И унтера, отбежав от толпы, нырнули в один из домов.

Через минуту в воротной щели мелькнуло чье-то лицо, и довольные егеря подбежали обратно к командиру.

– Пойдемте, вашвысокоблагородие, есть тот дом, где этот татарин живет, подсказали нам.

Выйдя обратно к перекрестку, свернули на другой переулок.

– Третий, четвертый, пятый, – отсчитывал дома Василий. – Вот он! Ну точно, на воротах кованая ручка, а на ней сверху как бы цветок железный.

– Оцепить все вокруг, – скомандовал Алексей. – Вперед! – и, опершись о спины двух егерей, подтянулся на руках за самый верх высокого забора.

Раз – и он уже на самом верху. Спуститься вниз и перебежать к дому было секундным делом.

– Открывай! – ударил он в тяжелую дверь кулаком.

Рядом с ружьями наизготовку уже стояла штурмовая пятерка. Еще две рассыпались по двору, проверяя все внутренние постройки.

– Ваше высокоблагородие, а давайте я безоболочный, самый малый фугас на двери подорву? – предложил Афанасьев. – Он так-то ведь бестолковый, вон у Кудряша в ранце без дела сколько дней уже катается. Там в нем дроби совсем нет. Он весь одной пороховой мякотью забитый.

– Давай! – согласился Алексей. – Времени у нас нет тут церемониться.

– Сейчас, сейчас, – приговаривал Василий, приматывая его шнуром к наружному запору. – Так, кончик фитиля мы срезаем, а вот теперь бяжим! – крикнул оружейник, запалив его.