– Сейчас, вашвысокобродие! – кивнул он замершему за углом в полной готовности Алексею.

«Бабах!» – громыхнул взрыв, и Лешка откинув в сторону сбитую с петель дверь, ворвался вовнутрь. Возле входа катался по полу, держась за уши, мужик в длинном халате. Подле него лежала знакомая укороченная егерская фузея.

Проскочив по темному проходу, Алексей запнулся о какую-то скамью и, еле удержавшись на ногах, отшатнулся в сторону. «Хресь!» По каменной стене, выбивая искры, ударило лезвие палы – турецкой сабли с коротким и широким лезвием. Отклоняясь от второго удара, Алексей инстинктивно отшатнулся назад и, наступив все на ту же скамью, грохнулся на спину.

Вот и конец! Воин занес руку, чтобы добить лежащего на полу русского.

«Бам!» – тяжелая пуля откинула его назад, и он, оставляя кровавый след на стене, сполз вниз.

– Живой, Ляксей Петрович?! – наклонившись над ним, стоял с озабоченным выражением лица Афнасьев.

– Живой, Василий! Живой! – Лешка с кряхтеньем поднялся на ноги. – Благодаря тебе живой я нынче, земляк. Спасибо, Вася!

– Да я чего, я ведь того. Это вот штуцер хороший! – смущенно улыбнулся рыжеволосый унтер.

– Осмотреть весь дом! – скомандовал Егоров.

Через несколько минут все внутри него было перевернуто кверху ногами.

– Есть подпол! – выкрикнул Милушкин, приподнимая половик в одной из комнат. – И колечко на нем имеется! Эй! Есть кто внутри? Выходи, а то гренаду закину! Мычит, кажись, кто-то! Ничего не видно, свет здесь нужен!

Принесли масляную лампу и при ее свете разглядели лежащее в углу связанное тело в егерском мундире.

– Ну что, господин прапорщик, отличился?! Нашел себе подвиг?! Войну захотел?! – выговаривал через пару часов один на один в своей крепости майор. – Война – это не только геройство, но и строжайшее соблюдение приказов командиров! Какого… ты один на этот перекресток поперся?! Почему меня не предупредил обо всем! Есть оправдания?!

Стоявший навытяжку молодой офицер хлопал глазами. Правая сторона лица у него была припухшая от сильного удара. Нижняя губа и нос разбиты.

– Оправдание только одно, господин майор, – шмыгнул носом паренек. – На вас я очень хотел быть похожим и помню завет, что инициативу надобно проявлять и что под лежачий камень вода не течет.

«Ну вот что тут еще было можно сказать? Себя вот таким же пацаном вспомни, – шевельнулась в голове мысль. – Как тебя Генрих Фридрихович за подобное же чихвостил». И Алексей махнул рукой.

– А-а, ладно, главное, что все живые и легко отделались! Синяки пройдут, а все ссадины затянутся. Но смотри мне, Сашка! Наперед головой думай и дисциплину строго блюди!

– Есть, господин премьер-майор, головой думать и дисциплину блюсти, – выкрикнул стоявший по стойке смирно прапорщик.

– Держи три рубля, Василий. Столько вы за хорошую подсказку отдали? – поинтересовался у Афанасьева Алексей.

– Так точно, ваше высокоблагородие! – вскочил со скамьи главный ротный оружейник. – Мы когда один дом до этого проверяли, евойный хозяин еще эдак хитро на нас там поглядывал. И спросил он меня при уходе: «А много ли русские солдаты жалованья получают?» А то, дескать, если им что-нибудь нужно будет купить, так пусть они к его лавке подходят. Он же сам на ближайшем базаре овощами и козьим сыром торгует и очень сильно серебро любит.

– Ну, вот мы и смекнули тогда с Иваном Макаровичем, что можно будет к нему эдак осторожно обратиться. Но только чтобы на дворе у него никто нас бы там не видел. Вот и показали ему оттуда на нашего пленного. Ну а взамен за такие нужные нам сведенья серебром его одарили.

– Молодцы! – похвалил предприимчивых унтеров Алексей. – С меня причитается, братцы. А я у тебя, Василий, теперь, кстати, так и вовсе ведь в долгу за тот случай в доме.

– Да что вы, ваше высокоблагородие, – протянул оружейник. – Ну какие там могут быть долги?!

– Ладно, ладно, тише, – поднял руку Лешка. – Разберемся с этим потом. Сейчас у меня мысли все о том, как бы нам лучше с этими двумя пленными поступить. Хану отдать? Так он их казнит прямо тут же, да еще и всех домашних в придачу. А в наших руках сейчас такая ниточка лежит, которая может вывести прямо на недобитый отряд мятежников. Времени вот только у нас мало, нужно их будет как-то за эту ночь разговорить. Не сможем – значит, все это няньканье с пленными было впустую. Но и пытками заниматься ни я сам не стану, ни вам тоже того не позволю. Мы русские солдаты, а не… – и он, откашлявшись, замолчал.

– Ваше высокоблагородие, а никаких пыток и не нужно, предоставьте это дело нам? – попросил командира Макарович. – Нам с Васей и с Тимохой нужно будет только лишь пару кувшинов вина для доброго и душевного разговора. Ну и так, маненько покушать чего-нибудь на пятерых. Тот, оглушенный от взрыва, он ведь тоже в себя пришел. Ну, вот мы и поговорим с ними этой ночью? Вы уж разрешите нам, это самое, не для бражничества, конечно, а токмо дела ради?

– Хм… – хмыкнул глубокомысленно Алексей. – Ну, коли «дела ради», то тогда конечно. Разрешаю. – Только вот станут ли они с вами «это самое»?

– Ва-аше высокоблагородие! – протянул с улыбкой Макарович.

– Ладно, ладно, понял, – отмахнулся тот, – Делайте, как знаете! Главное, чтобы к утру у нас результат был и чтобы вы все трое на ногах стояли!

– Есть то место, ваше высокоблагородие, где мятежники себе новое гнездо свили, – докладывал поутру Макарович. – Именно туда Рустемка вчерась и направлялся, чтобы рассказать, что они русского офицера из егерей в полон взяли. Так-то недалеко-то оно от нашей горной дороги, по которой мы сюда пришли. Всего лишь несколько верст вбок по приметному ручью. Помню я его. Мы там тоже его проходили пару недель назад, но вот как-то не сподобились подальше зайти, а ведь надо было.

– Та-ак, интересно, – протянул Егоров. – Ну-ка давай на нашей самодельной карте поглядим, – и Лешка развернул рулон плотной бумаги. – Вот тут мы сейчас. Видишь эту жирную точку на бухте? А чуть правее мыс Алчак в море выходит. Вот и сама дорога, которая в горы идет. Первый аул, вот он дальше к северу, второй, – отмечал он на карте уже знакомые егерям ориентиры.

– Да вот, вашвысокбродие, вот же, после второго аула, версты через три-то и будет как раз тот самый, нужный ручей. Вот здесь где-то он! – Осокин увлеченно ткнул пальцем в карту.

«Бам!» – Макарович хлестнул унтера по руке.

– Не лапай бумагу, Тимоха! Куды поперек господина майора лезешь! Сиди, вон, спокойно, коли еще хмель весь не выветрился!

– Виноват! Извиняйте, ваше высокоблагородие! – младший сержант покраснел и плюхнулся на лавку.

– Да ладно, понимаю все, – буркнул Егоров, делая отметку на карте. – Я, кстати, тоже сейчас вроде это место припоминаю.

– Ага, – кивнул старший сержант. – Приметное оно, Ляксей Петрович. Вот от него-то, с этого самого места, и нужно по левую руку еще несколько верст вверх по течению ручья пройти, а там уже и будет то самое логово. Рустемка говорит, что там, видать, когда-то древний монастырь был. Сейчас все полуразвалившееся, но летом прожить вполне себе можно. А что, чистая вода рядом, селения, где пищу взять, – они тоже под боком. Горная дорога на Судак? Да вот же она. Все неподалеку. До морской бухты – рукой подать. И чего им там не жить?