Саша подумала, что заговорщические, и подмигнула. Но Олегпродолжил:

— Стильные. Цвета мокрого асфальта.

— А у тебя? Кажется, зеленые. Да, точно, как бутылочноестекло.

— Какое сравнение!

— Еще бы! Я же журналист.

— Почти поэт, — поддакнул Олег. — Продолжай,продолжай.

— Что? Описывать твои глаза? Ну… Они как дно у старогопруда, — приняла вызов Саша. — Илистые и опасные.

— Почему опасные?

— В иле могут прятаться ржавые консервные банки.

— Замечательно. А еще?

— Еще? — Саша пристально посмотрела наОлега. — Еще они в крапинку. Как шкура старого крокодила. Доволен?

— Да. Особенно если учесть, что это контактныелинзы. — Он хихикнул, как проказливый школьник.

Саша тут же подумала, что будет жаль, если он и в самом делеокажется аферистом. «Интересно, если я узнаю про него что-нибудь криминальное,хватит ли у меня духу сдать его властям?»

— Я тут заполучила один местный адресочек, — вслухсказала она. — Некая Прасковья.

По слухам, с ней беседовала девка с косой, которую недавноубили. Ничего себе информация?

— Леонтьева, — сообразил Олег. — Интересно,дошли ли эти слухи до местной милиции?

— Может — да, может — нет. Надо проверить.

— Пойдем прямо сейчас?

— Думаю, не стоит ждать. Бабке девяносто два года.Каждый день уменьшает наши шансы.

* * *

Через двадцать минут они уже сидели за столом передэлектрическим самоваром. Прасковья улыбалась им полупустым ртом и радостнокивала перед тем, как ответить на какой бы то ни было вопрос.

— Эта бабка выглядит бодрее, чем курсант напараде, — шепнул Олег, обжигая Сашино ухо придыханием.

— Не отвлекайся, — Саша подтолкнула его локтем,как обычно делают приятели. И тут же подумала, что в ответ он вполне мог быущипнуть ее или дернуть за волосы. Ей такая перспектива не понравилась.

«Опять я веду себя не так, как надо, — тоскливоподумала она. — Когда мужик мне не нравится, я его почем зря оскорбляю. Акогда нравится — начинаю вести себя, как товарищ по пионерскому отряду».

Олег, правда, не собирался ее щипать. Он переключил все своеобаяние на старушку, которая то и дело подливала себе в чай «Бальзам Биттнера»,отчего глаза ее сделались подозрительно блестящими.

— Деваха эта, Настюха, ходила по деревне, —рассказывала повеселевшая Прасковья, — и всех расспрашивала про пятницу.

— Про какую пятницу? — уточнил Олег.

— Про ту, кады дачницу убили. Там, в ихнем поселке.

— И вы ей сообщили что-то сногсшибательное, — утвердительнымтоном заявила Саша.

Она очень боялась, что бабка по какой-нибудь темной причиненачнет отпираться.

— Сестру ж ее убили, — пояснила Прасковья. —А я что? Я только одно ей и сказала. Что кады ехала с рынка, видала в автобусесамого.

Хозяина.

— Погодите-погодите. Какого хозяина? — не понялаСаша.

— Председателя колхоза, что ли? — спросил Олег.

Бабка разразилась смехом, откинулась назад, потом промокнулаглаза кончиком своего платка.

— Да нет, хозяина дома ентого. Сережа его звать. Видныйтакой мужчина, все время в галстуке ходит. Даже когда сюды ездит, галстук неснимает. Интеллигентный.

— Хозяин коттеджа — это Яновский, — обернуласьСаша к Олегу. — Сергей Яновский.

Мы же только что о нем говорили.

— Точно, Яновский, — обрадовалась старушка. —Я его Сережей зову. Случайно-ть с им познакомились. На рынке. Помнится, годаеще три назад…

— Это утром было? — перебил ее Олег, предполагая,что на рынок старухи ездят ни свет ни заря. — В каком он автобусе приехал?

— Чавой-то утром? Я надумала петрушечку продаватьаккурат к пяти, к электричке. Многие уж едут в это время из города, по дорогезаходят на базар, а тута я с петрушкой.

— Так во сколько этот автобус шел? — уточнилаСаша. — Где вы Яновского встретили?

— В шесть часов вечера. Тютелька в тютельку он подъезжает,жаловаться нечего.

— И вы Насте Леонтьевой рассказали, что виделиЯновского в этом самом автобусе?

— В точности так.

— Вы еще кому-нибудь про это рассказывали? —вкрадчиво спросил Олег.

— А никто не спрашивал.

— А милиция?

— А чаво милиция? Милиция ничаво не спрашивала. Онидачников шерстили, соседей, значит.

Олег с Сашей переглянулись.

— В автобусе было много народу?

— У нас всегда много народу, — махнула рукойстарушка.

— Значит, Яновского не вы одна видели.

— Да тут мало кто дачников-то в лицо знает.

Может, вспомнют мужчину этого, а может, нет.

Это ж у меня с им личные отношения наладились. Вот года триназад…

Старушка принялась рассказывать, как три года назад Яновскийкупил у нее два мешка картошки и целую тележку кабачков. На нее это произвело,судя по всему, неизгладимое впечатление.

— Евойная бывшая ничего сама на сажала.

Сетку привязывала промеж деревьев, забиралась в нее ивисела, царствие ей небесное.

В голове у Саши мгновенно выстроился ряд животрепещущихвопросов. Взглянув на Олега, она поняла, что он точно так же взбудоражен новойинформацией.

— Хотелось бы мне знать, что господин Яновский сообщилследователю, — пробормотал Олег, когда они садились в машину — А если онему ничего не сказал?

— Тогда должен сказать нам.

— Вы решили меня запугать? — спросил Яновский,картинно откидывая руку с сигаретой в сторону.

Несмотря на вполне приличный костюм, у него и в самом делебыл вид неудачника. Чему способствовали опущенные плечи и невыразительный,тусклый взгляд человека, который устал от неприятностей и ударов судьбы. Онисидели в офисе — маленькой комнатушке, где, как показалось Саше, было быцелесообразнее хранить швабры, ведра и половые тряпки. От кладовки это неслишком роскошное помещение отличало лишь наличие свежевыкрашенного окна,выходившего в малолюдный переулок.

Олег злоупотребил служебным положением. Впрочем, не слишком.В духе Остапа Бендера он просто помахал перед носом Яновского удостоверением, итот так испугался, что вместо приветствия выдал тираду, состоящую из однихзаиканий.