Голос был тише мышиного. Это – я?

Брат перевел дух:

– Слава Светлому… жива?

– Вроде да…

С каждым словом я чувствовала себя все увереннее, все сильнее. Я лежала на полу. Корс стащил меня с кровати, а графиня лежала на ней и выглядела полностью мертвой.

– Я испугался, – рассказывал брат. На щеках у него виднелись подозрительные полоски, но это ведь не слезы? Конечно нет, мужчины не плачут. – Ты держала ее за виски, смотрела глаза в глаза, а потом стала совсем как она, начала падать, я подхватил, чтобы ты на нее не упала, стащил на ковер, а ты не дышишь.

– Совсем?

– Да, Шань. Я тебя тряс, водой поливал… ты минут пять в себя не приходила.

Я вздохнула. Ясность мысли возвращалась. И с ней возвращалось и нечто другое.

– Корс, мы идиоты.

– Да? – не поверил братик.

– Да. Ладно ты, а я б подумала? Она ж умирала, меня едва за ней не затянуло…

Корс с размаху хлопнул себя по лбу.

– Точно! А ты… как?

– Не умерла.

– Хоть не зря ты попробовала влезть?

Дети соображают быстро. Корс понял, что я не умерла и не умру, что все обошлось, и его заинтересовало, не зря ли мы рисковали. Может, и правильно.

– Не зря. – Я попробовала вспомнить, что узнала от графини… – Да, ты знаешь, не зря.

– Отвезем документы?

Я прищурилась.

Наверное, там, на грани жизни и смерти, где погибала Шайна, рыдая от отчаяния, ко мне пришла мысль. И я не хотела от нее отказываться.

– Нет, Корс. У меня есть идея поинтереснее.

– Это какая?

– А такая. Ее зовут Шайна. Шанна – Шайна.

Корс соображал быстро.

– Шань… ты чего? Ты правда хочешь… ну, того? Вместо нее?

– Да, – отрезала я. – Вот смотри, бежать нам некуда. Жить негде. Денег нет. К отцовскому знакомому и не сунешься – Ленер и Храм, Темный бы их побрал на пару!

– Может, им не до нас.

– А если до нас? Что делать будем?

– Не знаю…

– Вот и я не знаю. Но давай думать о самом плохом. Куда мы подадимся, если к отцовскому знакомому нельзя?

Корс помрачнел.

– Не знаю…

– Вот и я не знаю, но что делать, если нам откажут? Или опасно будет оставаться?

– Уезжать?

– И куда мы? Побираться? Милостыньку просить? Подать-то мне подадут, да Храм нас найдет куда как раньше. А здесь у нас есть хороший шанс выбраться из города, уехать подальше, например в ту же столицу, Шайна туда ехала.

– А потом?

Корс явно загорелся азартом. И то… приключение! Переодевание, графская карета, титул, столица, интересно же! И путешествовать не пешком, а под гербами.

– А потом и удрать можно будет. Когда нам это будет выгодно, с деньгами и драгоценностями.

Братишка хмыкнул.

– Воровать будем?

– Может быть.

Я даже и не сомневалась.

Если это понадобится, чтобы выбраться, я убью, украду, солгу… у меня есть родители, есть брат, почему я должна думать о ком-то другом? И не воровать, а восстановить справедливость, если так. Кого я обворую? Дядюшку Шайны? Да по нему виселица плачет горючими слезами, если он чуму устроил. А я просто… получу оплату за уход! Я же ухаживала за его больной племянницей? Вот и пусть платит!

Много?

Надо было раньше оговаривать сумму!

– Это плохо, мама говорила.

Я пожала плечами:

– Корс, ее никто не знает. Шайна прожила бо́льшую часть жизни в монастыре. С родными она уж лет десять не встречалась, муж умер, ее подруга живет на границе и сейчас беременна третьим ребенком, в столицу не собирается. Денег у Шайны толком и не было.

– Почему?

– Потому что все подгреб ее дядя. Спихнул племянницу в монастырь и уселся на наследстве. Фактически – обобрал сироту.

Корс наморщил нос:

– Сволочь какой.

– Какая.

– И какая – тоже. Шань, а как ты это видишь?

Я устроилась поудобнее, облокотилась о кровать. Прядь волос цвета красного дерева скользнула вниз, погладила, и мне показалось – благословляя. Почему волосы выглядят такими живыми – у мертвых? Разве так должно быть?

– Сложно, братик. Но выход найти можно. Как видишь, мы похожи. Я чуть повыше, она постарше. Я посветлее, она потемнее. Но в основном – рыжие волосы, карие глаза. Это в документах.

Корс охотно кивнул.

– И можно твою гриву чуток подтемнить. Только краску смыть сначала…

– Хватит просто смыть краску, – махнула я рукой. – Хорошо, мама меня покрасила, искать будут темненькую. Я – графиня, ты при мне, пажом.

– Сойдет. А слуги?

– Служанка сбежала, – медленно протянула я. Перед глазами, словно живое, встало рябое круглое лицо. Перед смертью Шайна не сомневалась – Мерта виновна в происходящем. – Графиня считала, что у той был какой-то амулет или артефакт, чтобы вот это вызвать. Я знаю, бывали такие заклинания. У некромантов, например.

Корс пожал плечами:

– Надо об этом еще подумать. Тело куда денем?

– Скажем, что это была служанка, и отдадим для похорон. Здесь многих хоронить будут, на такое внушение моих сил хватит. А может, и того не потребуется.

– Думаешь, нас не засекли?

Я покачала головой:

– Не уверена. В Асторе есть храм, но думаю, им не до нас. А до Лемарны дней пять пути, расстояние большое.

– А дома? Там ведь тебя почуяли?

– Здесь я никого не убивала. Если я правильно помню мамины объяснения, сила была ярко выражена потому, что я ее впервые призвала, впервые высвободила. Если помнишь, тогда я просто упала. А сейчас – нормально.

– Правда?

– Уж насколько получается.

Корс хмыкнул.

– Но храм здесь рядом…

Я подумала пару минут.

От храма до Щепок – два дня пути. Здесь – да, вот он. Но подозреваю, холоп здесь не обладает нужным арсеналом. Кого ему тут ловить, в горах-то? В шахтах? Да и эпидемия, смерти, да плюс эпидемия наведенная…

Могли и не почувствовать. Надо быть осторожнее, но – могло и пронести. Скоро узнаем.

– А что делать со слугами?

Корс задал правильный вопрос.

А и правда?

Уволить и нанять новых? Взять под контроль этих? Или просто их убить?