– Верно. – Он задержался в дверях и, оглянувшись, улыбнулся. – Пока вы не поцелуете меня сами.

Как всегда, последнее слово осталось за ним.

Стюарт рассмеялся и вышел, закрыв за собой дверь.

На следующий день они посетили магазин дамских шляп мисс Мэй и провели там мучительных для Стюарта двадцать минут, пока Эди выбирала перья. После того как они покинули этот магазин, Джоанна принялась канючить, что хотела бы посмотреть принадлежности для живописи в большой художественной гостиной Фрейзьера, и Эди не возражала, попросив мисс Симмонс сопровождать ее.

– Джоанне нравится живопись, да? – спросил Стюарт, когда девушка и гувернантка скрылись в магазине.

– Она обожает рисовать, хорошо пишет маслом. Когда мы бываем в Лондоне, она стремится посетить музеи и художественные галереи. Королевская выставка открывается незадолго до ее дня рождения, и мы всегда туда ходим.

– Правда? – Он нахмурился, задумчиво глядя в окно художественной гостиной Фрейзьера. – Это может пригодиться.

– Для чего?

– Подарки на Рождество, день рождения. – Он снова повернулся к ней и указал на дверь. – Не хотите войти?

– Нет-нет. Мне нужно в другой магазин, а их мы заберем на обратном пути.

– Уайтскомб? – догадался Стюарт, когда они продолжили путь по Хай-стрит. – Вы ведь туда направляетесь?

Эди рассмеялась:

– Магазин тканей? Нет-нет, не хочу подвергать вас этому испытанию, особенно после посещения заведения мисс Мэй.

– Тогда нам обоим повезло: уж коль вы не заставляете меня созерцать пуговицы и булавки, я не буду строить планы для реванша.

– А вы строили?

– Конечно, но не ждите, что я признаюсь, какие именно. Оставлю их про запас, на случай если вы решите затащить меня на собрание комитета вашего благотворительного общества.

– Я никогда не решилась бы на это. – Она состроила гримасу, вспоминая визиты, которые сделала днем раньше: дамы буквально взахлеб выражали свои восторги по поводу его возвращения из Африки. – Вас на нашем собрании женщины разорвут на кусочки.

– А, так вы ревнуете?

– Не обольщайтесь: в нашем комитете я единственная моложе шестидесяти.

– Ну а все-таки. – Он окинул ее лукавым взглядом. – Если бы все дамы были молоды и красивы?

Приступ ревности оказался столь сильным и неожиданным, что она едва не споткнулась, и затмил все ее попытки изобразить интерес к магазину кондитерских изделий Хавеллхема, где она остановилась, повернувшись к витрине. Чтобы спрятать покрасневшее лицо, выдававшее все ее мысли, Эди прижала к нему ладони.

Не тут-то было: Стюарт наклонился, просунув голову под поля ее шляпы, и прошептал:

– Не хотите говорить об этом?

– Ах, оставьте… – быстро ответила Эди, стараясь вложить в свой тон как можно больше безразличия. – Как я уже говорила, еще до свадьбы… – Запнувшись, она сделала паузу, сглотнула и продолжила: – Вы можете спать с кем захотите, мне все равно.

– Эди, – мягко проговорил Стюарт, – оставьте мне хоть каплю надежды. – Он коснулся губами ее уха прямо посреди Хай-стрит. – Одну лишь каплю. Признайтесь, что мысль о другой женщине вызывает у вас ревность.

Она покраснела и, едва не прижимаясь щекой к холодному стеклу, прошептала, сдаваясь:

– Может быть… совсем чуть-чуть.

Он рассмеялся: это был низкий мелодичный смех у самого уха – и удовлетворенно отодвинулся.

– Вы что-то хотите купить у Хавеллхема?

– Гм… не знаю, – солгала она, постаравшись сосредоточиться на пирожных, выставленных на витрине, а не на том, что он стоит в шаге от нее и она все еще ощущает его дыхание на своем виске. – Я думаю.

– Как сладко, правда?

Это прозвучало ужасно порочно.

– Да, пожалуй, не повредит немного сладкого, – сказала она и выпрямилась. – Я думаю, стоит к ним заглянуть: здесь есть шоколад, а Джоанна его обожает.

– Тогда я оставлю вас на несколько минут: мне нужно зайти на почту. Это недолго.

– Вы хотите отправить телеграмму?

– Несколько. – Он не стал объяснять, а лишь жестом указал на другую сторону улицы. – Вы позволите?

– Конечно.

Слава богу, он ушел: ей нужно было время, чтобы прийти в себя, – а когда вернулся, щеки приняли свой естественный цвет, уверенность вернулась.

– А где же шоколад? – удивился Стюарт.

– Я попросила их доставить покупку домой. – Она повернулась и пошла по Хай-стрит.

– Итак, куда мы направляемся дальше? – подстраиваясь под ее шаг, поинтересовался Стюарт. – Или вы предпочитаете держать меня в неведении?

– Мы уже пришли. – Эди указала на ярко-синюю дверь. – Мне нужно зайти сюда, в антикварный магазин мистера Белла.

– Антиквариат, о боже! – Стюарт издал пренебрежительный звук, открывая дверь. – Вы не найдете здесь ничего старше времен Георга Второго.

Эди расхохоталась в ответ на его замечание, и он, в недоумении остановившись возле двери, поинтересовался:

– Что смешного?

– Стюарт, любой предмет времен правления Георга Второго старше, чем моя страна.

– Справедливо. – Он улыбнулся и открыл перед ней дверь. – Вполне справедливо.

В магазине Эди сразу направилась к прилавку с драгоценностями, подобрать брошь или булавку для своей шляпки, но едва потянулась к одной из стеклянных коробок, как Стюарт окликнул ее от другого прилавка:

– Эди, взгляните на это.

Она посмотрела в его сторону, но ничего не увидела за лакированным восточным комодом, поэтому пришлось подойти ближе. То, что привлекло его внимание, оказалось большой музыкальной шкатулкой орехового дерева, с медными ручками и перламутровой инкрустацией на крышке. Да, вещь была действительно великолепна.

Мистер Белл, опытным взглядом определив потенциальных покупателей, поспешил к ним.

– Это пейллардовская музыкальная шкатулка, ваша светлость. Швейцарский механизм, разумеется, с двадцатью органными тонами и тремя валиками…

– Учитывая технический уровень, это, должно быть, современное изделие.

– О да, она почти новая: принадлежала миссис Маллинз. Она выписала ее из Цюриха только в прошлом году, но вскоре скончалась. Ее дочь живет за границей, вот и попросила своего адвоката продать шкатулку.

– Миссис Маллинз умерла? – Стюарт поднял глаза. – Мне жаль…

– Да, но ведь ей было девяносто…

– Ах да, конечно. – Он провел рукой по крышке. – Можно?

– Прошу вас.

Стюарт поднял крышку, и мистер Белл указал на маленькую рукоятку сбоку.

– Один поворот – и зазвучит музыка. Позвольте продемонстрировать.