Она красноречиво замолчала, но Марина уже устала от недоговоренностей и попыток додумывать все самой.

– Что тогда?

– Тогда совсем плохо. Вплоть до обморока. И это еще самое безобидное. – Выкладывать все подробности Катя не стала, зато добавила: – И никак он с собой не может справиться. Пробовал перебороть, но пока ничего хорошего не получилось. Сама же сейчас видела, как он из-за пятнышка с ума сходит.

– И всегда так? – пораженно прошептала Марина.

– Ну иногда забывается. Когда в футбол играет, например. Но потом сразу несется отмываться. Просто на землю или песок тоже вполне адекватно реагирует. Он же не шахматами занимается. Понятно, что в остальном стерильности не добьешься. А вот когда странная гадость… – Катя поджала губы. – Да я тебе уже говорила. – И усмехнулась напоследок. – Так что не води его по свалкам и подозрительным местам.

– Я…

В любом другом случае Лавренкова бы тоже усмехнулась и ответила что-нибудь ироничное, но сейчас еле выдавила из себя только:

– Я не знала.

– О-о-о! – проницательно протянула Катя. – Ты его уже куда-то завела, и он… И из-за этого вы насмерть рассорились.

– Кать! – с упреком воскликнула Марина, потом насупилась, пробормотала сердито, скорей сама для себя: – Не заводила я его никуда.

Наверное, надо позвонить Антону. Как можно скорее. А лучше подойти и сказать…

Надо хорошенько обдумать, что сказать.

Кирилл явился в школу взмыленный после скоростной ходьбы, без формы и без сумки, а значит, без учебников, без тетрадей и без письменных принадлежностей. Но явился же! Чего еще надо?

Вошел в класс и сразу натолкнулся на Яську. Та, видимо, давно его поджидала – торчала возле дверей, делая вид, что болтает с подружками.

О том, что вчера вечером они вместе ходили в кино, Кирилл даже не вспомнил. Существовали дела поважнее этого нелепого случая. Зато Кирилл сразу оценил преданный Яськин взгляд:

– Подгорная, дашь листок бумаги и ручку?

– Зачем? – опешила Яська.

Интересно, о чем она подумала? Что Кирилл, опасаясь не пережить очередную самостоятельную или контрольную, решил перед первым уроком составить завещание? Или что он хочет написать ей письмо с признаниями в любви, а бумага и чернила – за счет адресата?

– Не видишь, что ли? – усмехнулся Кирилл. – Я портфель дома забыл.

Яська слегка озадачилась, но уже через секунду поспешно ринулась к своему месту, лепеча на ходу:

– Конечно. Я сейчас. Я все принесу.

Кирилл плюхнулся за парту. Тотчас же, как по мановению волшебной палочки, перед ним появились тетрадный листок и ручка. И Яська в придачу.

– Вот.

– Ясь, спасибо большое, – с чувством проговорил Кирилл, немного смущенный ее верной услужливостью и своим снисходительным равнодушием.

Подгорная мгновенно почуяла искреннюю теплоту его благодарности и просияла:

– Если еще чего надо…

– Не надо, Ясь. Честно, ничего не надо.

Почему она вечно хватается за его случайные слова, как за надежду, как за обещание чего-то значительного?

По-прежнему стоит рядом и ждет.

– Ясь, сейчас урок начнется. Иди на место.

Подгорная идет послушно, не замечая, что к ней обратились, как к собачке. Ненароком, конечно. Кирилл не задумывался над выбором слов, это случайно получилось. А потом самому стало не по себе.

Да ну ее, Яську! И так проблем хватает. Во-первых, что делать после школы? Идти домой. А что еще? Не переезжать же к Булатовым?

Вот бы посмотреть, какое лицо сделается у Кати, когда Кирилл предстанет перед ней с чемоданчиком и скажет: «Я поживу у тебя недолго». Хотя…

Кирилл невольно улыбнулся, и, кажется, его улыбка не вписалась в тему урока.

– Успенский? – донеслось от доски. – Ты чему радуешься? И что это у тебя за вид сегодня? Ты почему не в форме?

– Торопился утром, перепутал, – выдал Кирилл первое, что пришло в голову.

– Внимательней надо быть! – прозвучало в ответ назидательно.

Кирилл согласно кивнул:

– Обязательно.

А на перемене к нему подъехал Широков.

– Кир, а правда, чего это ты в таком виде? И без сумки. Со вчерашнего дня дома не был?

Кирилл не стал ничего объяснять, хмыкнул, а Широков многозначительно ухмыльнулся в ответ и принялся про себя отрабатывать версии ночных похождений приятеля. Но тут опять поблизости мелькнула Яська, попалась Димону на глаза.

– А-а! Ты же вчера с Подгорной в кино ходил. И что? И потом… И неужели…

Успенский глянул сурово:

– Широкий, ты с дуба рухнул?

Димон мгновенно осознал, какую ужасную глупость сморозил, забормотал виновато:

– Ну да. Подгорная, конечно, не вариант. Тут даже говорить не о чем.

Яська услышала, замерла, посмотрела на Кирилла, но он сделал вид, что пялится в окно, не замечая ее потрясенного вопрошающего взгляда.

Устал он от Яськи.

Из школы Кирилл вышел по-прежнему в замешательстве. Отцовского гнева он не боялся, а вот обида осталась…

Диана… Она стояла возле школьной ограды, смотрела под ноги на покрывавшее уныло-серый асфальт грязное месиво из почерневших последних листьев и такого же почерневшего первого снега. Потом подняла голову и сразу заметила Кирилла. Остановила на нем взгляд и не отпускала, будто боялась, что он сбежит.

Вот еще!

Кирилл неторопливо спустился с крыльца, подошел.

Глупо спрашивать, что Диана тут делает. Конечно, его дожидается, чтобы сказать…

– Кирилл, вернись домой, – проговорила Диана. Не заискивающе, не просительно, спокойно и твердо. – Если уж на то пошло, лучше я уйду.

– Ага! – Кирилл усмехнулся, но без злости. – Чтобы папа меня прибил, и больше ничто не мешало вам жить вдвоем долго и счастливо?

Диана смешалась. Наверное, ожидала истерики, а не сарказма.

– Ну… нет… подожди…

– Да понял я, – пришел ей на выручку Кирилл, но тут же благородство его бесследно испарилось. – Ждешь, что я начну просить: «Нет! Не уходи! Как-нибудь образуется. Хочу, чтобы папа был счастлив!» и все такое?

– Пожалуй, да, – призналась Диана. – Но ты думаешь, что не образуется?

Кирилл ответил откровенностью:

– Думаю, что нет.

Ему надоело объясняться с Дианой на глазах у всей школы. Не хотелось, чтобы на следующий день завалили вопросами: «А кто она? А зачем приходила?» – и придумали самые дурацкие объяснения. Кирилл зашагал вперед – конечно, в сторону дома.