До этого она конечно погоняла меня поганой метлой по избе, потому что узрела мой живот.

Материлась конечно жутко, а потом, потеряв весь запал принялась шмыгать носом и подвывать.

— Как же мы теперь будем, Нинка! Чего же ты в подоле принесла, кошка ты драная, похотливая!!! Я же говорила тетке следить за тобой!!!

— Мам, ну не переживай, я уже взрослая женщина, я заработаю денег на все. Нам хватит.

— Заработаешь!!! — всхлипывает мамочка, — вон уже заработала! Звездой так работала, что теперь рожать скоро!!! Кто там хоть у тебя?! Пацан? Али девка?

— Девочка у меня, мамуль, внучка у тебя будет…

— Ах ты господи, снова девка, да что ж за проклятье-то какое!?

— Почему проклятье, мам? — удивляюсь я. — Девочки, это же хорошо! Помощницы…

— Прошмандовки! — горько сморкается мамочка в платок. — И ее обрюхатит мудак какой, и она в подоле принесе-е-ет…

Пока несет только мою мамулечку. Нет, она не алкашка, и не сумасшедшая, просто очень эмоциональная и жизнь у ней тяжёлая. Поэтому выдает не совсем адекватную реакцию, но потом, когда отойдет, переварит и свыкнется с этой новостью, сама же будет мне сырники на завтрак жарить, чтобы доченьку мою свежим творогом кормить.

— Пойдем, мамуль, я нам сейчас обеим чай с мятой заварю, чтобы успокоиться.

Я помогаю мамочке приподняться, и мы обе заходим из веранды в дом.

Здесь все так же убого, как несколько лет назад, когда я уезжала из родного гнездышка в большой город. Убого, но чистенько. Мамуля никогда не допускает грязи разрастаться в доме. Все протерто, выстирано и выглажено, будто мама знала, что я вернусь именно сегодня.

Вечером пьем чай с сырниками. Да уж, мамочка очень предсказуема. За окном темнеет, за покосившимся забором никого — и пыль дороги не вьется над ней — нет причины, ведь народу почти в поселке не осталось. Надеюсь, Сулейман меня здесь не найдет. Я рожу в тишине и спокойствии, спрячу малышку тут, чтобы не отобрал и уеду в Питер! Почему нет? Ведь тоже по сути огромный город, и салонов красоты в нем хоть отбавляй!

— Как девку свою планируешь кликать? — прихлебывает мама мятный чаек.

— Жасмин. — вздыхаю я, прогоняя от себя воспоминания о Сулеймане.

— Имя-то какое диковинное… — хмыкает мама, — от кого хоть забрюхатилась? Неужели от иностранца?

— Ну… в общем…

— Господи, Нинка, от африканца что ли?! — хватается мамуля за сердце.

— Нет, мамуль, он наш, южных кровей только…

Говорить, что забеременела от долларового миллиардера нельзя! Мамуля, как и тетка, исключительно из лучших побуждений сдаст меня Сулейману при первой же возможности, а значит трепать про отца моей Жасминки ей не стоит!

Глава 45

В деревне работы хоть отбавляй! Но и я не белоручка! Подскакиваю с мамулечкой в шесть утра. Как я и говорила, она отпаивает меня парным молоком, потчует творогом и ягодами с нашей же грядки!

Я стараюсь помочь ей по хозяйству — замешиваю комбикорм для цыплят, кормлю пищащие желтые комочки, и умиляюсь их беззащитности. Далее на очереди хрюшки. Скармливаю им вчерашний недоеденный обед, потом устраиваю купание из шланга и нежно орудую чесалкой за свинкиными ушками, скребу по жесткой коже спинок. Животные довольно хрюкают, с наслаждением принимая от меня заботу.

После свинок иду к грядкам. Осенние овощи тоже требуют к себе моего пристального внимания.

День выдается погожим, и я выхожу открыть двери теплицы с помидорами.

— Какие люди в этой дыре!

Сердце уходит в пятки! В прямом смысле! Ведь на меня, вместо красных наливных помидорок смотрит направленное в лицо дуло пистолета.

— Какие люди, и без охраны! А зря…

Боясь пошевелиться, я лишь перевожу взгляд на агрессора. И офигеваю еще больше! Я знаю этого парня! Более того, мы работали вместе в компании Алиханова!

Артурик!!! Противный молодой пацан, то ли родственник, то ли друг Сулеймана!

— Что ты тут делаешь?! — испуганно вопрошаю я.

— Догадайся! — ухмыляется молодой мерзавец, поигрывая дулом пистолета у меня перед лицом.

Высокий, выше меня, но тощий, весь в черной одежде, с черной же бородкой, с оружием в руках, мафиози хренов…

Я стою, не шелохнувшись, в оцепенении. Быстро оцениваю ситуацию: в деревеньке народу мало совсем, хорошо если вообще хоть кто-то кроме нас с мамулей остался. Значит, помощи ждать не откуда. Полиция сюда тоже пока доедет, он меня пристрелит, как цыпленка, и привет, райские кущи!

— Давай, красавица, на выход, только без выкрутасов!

Блин, может он не знает, что я в положении? Не будет же он стрелять в беременную на большом сроке девушку? Или… да такой мразоте чья-либо беременность до одного места…

Артурик хватает меня за предплечье и грубо подталкивая в спину дулом пистолета выводит на яркое полуденное солнце.

— Когда рожать? — ухмыляется он. — Значит, знает гад о моей беременности…

— Рано пока…

— Вот и отлично! У меня в машине не родишь хоть, а ну давай, шевели булками, за забор!

Из дома на шум выбегает моя мамочка. Со скалкой наперевес, передник весь в муке, она всплескивает руки, от которых поднимаются клубы от муки, и беззвучно оседает на пол.

— Ах ты ж Ирод проклятый! — хватается она за сердце. — Нинку мою не тронь!!!

— Захлопнись, тетя! — продолжает подталкивать меня Артурик на выход, — Иначе и тебе достанется!

— Мама! — кричу я в надежде, что мама в таком состоянии вообще может меня слышать и воспринимать информацию. — тете Любе позвони!!! Пусть Сулейману сообщит, что Артур…

Далее властная лапа подонка ложиться мне на рот, лишая возможности внятно разговаривать, и меня уже силком тащат за ворота.

У дороги, в пыли притаился черный дорогой спортивный автомобиль.

Артур запихивает меня на заднее сидение, блокирует двери.

— Отпусти! Сулейман убьет тебя, если узнает! — брыкаюсь я из последних сил.

— Вот с ним, как разу у меня личные счеты! — ухмыляется молодой говнюк, садится за руль и заводит мотор. — Твой ребенок — залог моей сытой жизни. Так что захлопнись, девочка, и ничего плохого с тобой не случится!

* * *

Артурик, помимо того, что мажор, говнюк, и ублюдок, так еще и отвратительный водитель, к тому же! Я чудом не запачкала ему салон, потому что на дороге его