из источника Q (параллельные тексты у Матфея и Луки, но не у Марка). Q, по определению, не включает в себя повествования о Страстях, поскольку тут между Матфеем, Марком и Лукой есть множество пересечений. Отсюда некоторые сделали вывод, согласно которому Q отражает веру самых первых христиан, для которых смерть Иисуса не имела большого значения. Этот вывод содержит и логическую, и историческую ошибки. Из того, что повествования о смерти Иисуса у Марка, Матфея и Луки во многом совпадают, они делают неправдоподобный вывод: значит, гипотетический документ, который состоит только из параллелей у Матфея и Луки, либо ничего не знал о смерти Иисуса, либо не придавал ей большого значения.

Что же касается истории, то нам надо очень серьезно отнестись к словам Павла в Первом послании к Коринфянам 15:11 о традиционной формулировке, которая начинается так: «Мессия умер за грехи наши по Писаниям», – формулировке, которую знали все первые христиане. Коринфяне видели и других учителей, кроме Павла, быть может, в чем-то еще несогласных с ним. И Павел не мог бы этого написать, если бы ожидал, что христиане Коринфа ему ответят: «Извини, Павел, но ведь есть христиане, читающие Евангелие Фомы? Или читающие Q? Похоже, для них смерть Иисуса ничего не значит». Нет. Павел говорит: «Я ли, они ли, – мы так проповедуем, и вы так уверовали».

Почему Иисус выбрал Пасху?

Некоторые события жизни Иисуса не вызывают сомнений у любого рода историков. Во-первых, он был казнен римлянами, причем с ним поступили так, как поступали с бунтовщиками, рабами и теми, кого римляне хотели не просто уничтожить, но опозорить. Во-вторых, над головой Иисуса к кресту была прибита табличка. Обычно на таких табличках была указана вина преступника, из-за которой его казнили. В случае Иисуса использовали три понятных зрителям языка; власти хотели, чтобы ни у кого не оставалось сомнений. На табличке было написано «Иисус из Назарета, Царь Иудейский».

О чем это говорит? Быть может, это просто неверный титул? Или, как некоторые думали, Иисус был безобидным учителем, который оказался в неподходящем месте в неподходящий момент, когда римские солдаты выбирали для себя жертву? Считал ли он сам себя «царем»? Или все это кто-то придумал? Подобные вопросы игнорируют еще один надежный исторический факт: что во время своего краткого публичного служения Иисус из Назарета постоянно говорил о «Царстве Божьем», причем он связывал эту могущественную и чреватую бунтами тему со своими делами и своим учением.

Хотя современным интерпретаторам, внутри Церкви или вне ее, кажется неуловимой связь Царства Божьего в понимании Иисуса с ожиданиями древних евреев, а также, с другой стороны, его связь с необходимостью умереть, для меня обе эти связи очевидны. Иисус, несомненно, провозглашал, что Бог Израилев наконец воцарится в том смысле, в каком об этом ясно говорили древние пророчества в Псалмах, у Исаии, Даниила и в других местах. Это, несомненно, должно было выглядеть как призыв к бунту (и в каком-то смысле было таковым), а потому не могло не привлечь внимания встревоженных имперских властей. Хотя представления Иисуса о Царстве во многом изменились, потому что он читал эти древние тексты по-новому, в свете своего призвания, так что это вызывало больше вражды со стороны еврейских групп со сходной программой, чем подозрений со стороны официальных властей, таких как Ирод или римский правитель, все-таки Иисус пробуждал соответствующие ожидания. И мы не погрешим против истории, если скажем, что в том или ином смысле «Иисус возвещал Божье Царство и умер как претендент на роль Мессии». И все, что мы знаем об Иисусе, заставляет меня предположить, что он так же хорошо понимал эту связь, как и мы, и что он, через молитву и размышления над Писанием, стал видеть тут свое призвание.

Разумеется, нелегко судить о призвании других людей. Сердце и воображение человека глубоки и загадочны. Но если человек постоянно говорит определенные вещи и в подходящий момент совершает решительные и рискованные действия, которые точно соответствуют его словам, у нас есть надежное основание для суждений. И к надежным историческим фактам о смерти Иисуса относится то время года, когда он умер. Это случилось на Песах, в дни еврейской Пасхи, и очевидно, что Иисус сознательно выбрал это время. Он избрал для своего последнего и судьбоносного столкновения с Иерусалимом и его властями тот момент, когда все его соплеменники вспоминали об Исходе из Египта и молились Богу, чтобы он снова избавил свой народ, как и в те древние дни, и чтобы новый Исход был еще более великим, чем первый.

Это имело смысл. Приход Царства Божьего означал, что Бог наконец победит силы мрака, угнетающие его народ. Приход Царства Божьего означал, что Бог восстановит свой народ, спасет его, даст ему новую жизнь и новые задачи. Приход Царства Божьего означал, что, как о том говорит Исаия 52:7–12, сам Бог вернется к народу и зримо явит свою Славу. Все эти три темы окрашивали проповедь и дела Иисуса, его исцеления (в частности, изгнание бесов), его праздничные трапезы с изгоями и грешниками, призвание им двенадцати учеников (что явно указывало на восстановление народа Израилева вокруг Иисуса) и его притчи, которые говорили о том, как действует Бог, объясняя при этом, что делает Иисус. Несомненно, многие из этих вещей оставались непонятными – и по-другому и быть не могло. Нам не следует, проигнорировав исторические исследования, забыв об иудейском контексте и мессианском фоне, попытаться сразу перейти к Иисусу, который «считал себя Богом». Многие богословы и проповедники шли этим путем, из-за чего они даже не задавали себе важнейших вопросов и уж тем более не искали на них ответов, а также слишком легко обращались к совершенно иному повествованию. Но если мы соединим недостающие части паззла, мы ясно услышим отзвуки Исаии 52 во многих местах, особенно там, где во время своего последнего путешествия в Иерусалим Иисус рассказывает истории об отлучившемся господине – несомненно, указывая на долгожданное возвращение Бога Израилева после долгих лет изгнания.

Для наших же целей важно, что Иисус избрал Пасху, чтобы сделать то, что надо было сделать, и претерпеть то, что надлежало претерпеть. Это уже само по себе говорит нам, что он думал о драматичной кульминации своего служения, которое стало бы завершением древних историй – иными словами, он думал, что таким образом Бог Израилев станет царем. Контекст еврейской Пасхи и постоянные столкновения с враждебными силами – человеческими и другими – во время его публичного служения дают нам все основания предположить, что Иисус хотел совершить