Большаков поднялся на борт по трапу и пошел навстречу Тарасову.

– Рубку взяли, аппаратуру и связь отключили, моторный отсек заблокирован. Средства связи изъяты. Экипаж на борту – двенадцать человек. Десять человек заперты в нескольких каютах под охраной. Звонков никто сделать не успел, мы проверили по исходящим. За последние пять минут не было отсюда звонков.

– Понял, где Ложичко?

– Тут проблема, командир.

– Что, ушел? – насторожился Большаков.

– Нет, он на нижнем ярусе с заложником. Думаю, что это Берзин. Он кричит, что убьет пленника, и требует прохода наверх и катер. Мы пока не вступали с ним в переговоры, вас ждали. Он там уже две минуты.

Большаков побежал следом за мичманом, показывающим дорогу. Хотя эту лестницу, по которой его самого водили на допрос, он помнил и так. В коридоре нижнего яруса, где располагались складские и подсобные помещения, он увидел двоих своих бойцов, которые молча сидели на одном колене с автоматами, прижатыми к плечам. Они держали на прицеле распахнутую дверь каюты, откуда слышался голос:

– Эй вы там! Оглохли? Я еще раз повторяю, что убью пленника, убью офицера вашего ФСБ, а вам потом отчитываться. Кто там старший? Даю две минуты на размышление. Или ко мне придет ваш старший, или я начну стрелять!

– Он! Ложичко, – удовлетворенно заметил Большаков, снимая с головы капюшон гидрокостюма и пояс с оружием. Из чехла на голени он вытащил нож, с сожалением попробовал пальцем лезвие и отдал Тарасову. – Жалко, я бы его на куски порезал, гада. Но нельзя. Давай, вступай в переговоры, скажи, что старший уже идет. И катер приготовили.

Тарасов подошел к двери и, не показываясь, крикнул, что сейчас придет командир, который уполномочен вести переговоры. Ложичко снова начал возмущаться, что ждать не намерен никаких переговорщиков. Или его требования выполняют, или он начинает стрелять. А нервы у него не очень, подумал Большаков. Он еще в прошлый раз обратил на это внимание, когда сам был пленником на этом корабле. Но тянуть время было больше нельзя, потому что неизвестно, в каком состоянии там Берзин и не свихнулся бы совсем украинский полковник от страха. Пока он адекватный, его надо нейтрализовать.

Приказав Тарасову связаться со штабом бригады и доложить обстановку, он велел тут же перегнать яхту к лиманам севернее Темрюка. Там яхту ждали моряки, знакомые с теми местами и промерившие глубины. Там яхту должны были укрыть от посторонних глаз до времени.

– Так, что здесь у вас? – громко подал голос Большаков, подходя ближе к двери. – Что хочет этот человек?

– Эй, кто там пришел? – крикнул в ответ Ложичко. – Ты, что ли, главный у них? Иди сюда, разговаривать будем.

– Я вхожу, – заявил Большаков. – И я без оружия. Так что и ты там не очень размахивай пистолетом, или что там у тебя. Договорились? Хочешь жить, будем решать все обоюдно. Ты готов?

– Ладно, ладно, заходи, – нетерпеливо ответил Ложичко. – Тут решим все наши дела.

– Ну, ладно, я захожу!

Большаков вышел на середину коридора как раз напротив двери, чуть отставив в стороны руки, демонстрируя, что в них нет оружия. За этот короткий миг он успел оценить ситуацию, и в голове мгновенно родился план силового захвата. А еще спецназовец увидел глаза Берзина, явно обалдевшего от того, что бывший товарищ по плену вдруг оказался живым и здоровым. Берзин стоял посреди своей «камеры» с безвольно опущенными руками и на подгибающихся от бессилия ногах. Рубашка на нем была порвана, тело в прорехах покрыто синяками и багровыми рубцами, правая рука перевязана в районе предплечья. Ложичко стоял за его спиной, держа пленника левой рукой за плечо, а правой прижимая к его виску пистолет.

Вот теперь Большаков испытал и еще один уровень наслаждения. Он увидел, как изумленно уставился на него украинский полковник, считавший русского пленника мертвым. А теперь выяснилось, что у него в плену был не какой-то рыбак из поселка, а командир российского спецназа. Такого просчета Ложичко себе простить не мог. И вся эта буря эмоций пронеслась по его лицу. Большаков, глядя на Ложичко, шагнул в камеру, весь напружиненный и готовый к броску в любую секунду. И тут случилось совершенно неожиданное. Берзин вдруг улыбнулся Большакову одними углами губ, а потом стал чуть валиться вперед, на подогнутых ногах. Его голова свесилась на грудь. Ложичко беспокойно дернул пленника на себя, в этот момент его ствол отошел от головы Берзина, он даже больше нацеливался теперь на вошедшего спецназовца.

Молниеносным движением Берзин бросил голову назад, нанося затылком удар в лицо Ложичко. Полковник вскрикнул от неожиданности и боли, а руки Берзина уже сомкнулись на его кисти с пистолетом. Рывок руки со сгибом в сторону плеча, и Ложичко полетел на пол, а Берзин остался стоять над ним, сжимая двумя руками его кисть с пистолетом. Большаков бросился на помощь, мгновенно перевернул полковника на живот и завернул ему обе руки за спину. Пистолет полетел на пол, а на зов командира в комнату влетели спецназовцы, мгновенно связавшие пленника и поднявшие его на ноги.

Ложичко стоял злой и все еще изумленный, с разбитым носом, из которого по его рту на подбородок и шею текла кровь.

– Живой! Вот не учел я твоих способностей. Знал бы, так я бы тебя…

– Ты многого не учел, – усмехнулся Большаков. – Кончилась твоя карьера теперь. Так что мой тебе совет с того света: нет там ничего хорошего. Поэтому думай о спасении своей жизни, а не о том, когда ты получишь генерала. Не светит тебе это, дружок. Увести его наверх в кают-компанию!

Берзин стоял, покачиваясь, и смотрел с умилением на спецназовца. Тот схватил его за плечи и чуть встряхнул.

– Ну, успел я, Игорь Иванович? А вы небось уж думали, что я ласты склеил? Это морской спецназ, дорогой товарищ подполковник, нас не так просто убить. А вы-то! Я аж не ожидал, думал, вы еле на ногах стоите, а вы вон какие фортели умеете кидать!

– Это были мои последние силы, Андрей, – вяло улыбнулся Берзин, тяжело опершись на руку спецназовца…

Ограждения моста блестели после ночного дождя. Капельки воды стекали по металлическим конструкциям и светились в лучах восходящего солнца, дрожа и переливаясь всеми цветами радуги. Оля и Оксана, девочки из лаборатории качеств бетона, помахали вслед отъезжающей машине главного инженера и остановились, глядя на море. После вчерашнего дождя солнце блестело и переливалось яркими бликами. Где-то в стороне от фарватера вдруг появились черные спины дельфинов.

– Как красиво, Оль! – Оксана прижала к груди папку с результатами испытаний. – Как же все-таки это красиво – море! Я вот очень теперь понимаю людей, которые всегда хотели стать моряками и стали ими. Это ведь, это…

Девушка растерялась и не смогла подобрать слов от избытка чувств. Оксана, более рассудительная и прагматичная из подруг, снисходительно улыбнулась и потянула Ольгу за рукав с моста в сторону модулей лаборатории.