— К вашим услугам, сэр, — произнес Ричардсон. — Я надеялся, что вы не слишком заняты. Полагаю, вам наносят множество визитов.

— Надеюсь, мне всегда хватит времени поприветствовать своего старого тьютора.

— Вы слишком добры. Я слышал, что ваш клуб собирается сегодня вечером, и уверен, что подобные случаи требуют огромной предварительной работы.

Уичкот улыбнулся.

— Вовсе нет, дражайший сэр… все образуется само собой. Слуги знают, что делать.

— Разумеется.

Ричардсон ловко перевел разговор на погоду. Затем они заговорили о том, что директору в последнее время нездоровится и мистер Ричардсон молит бога, чтобы это больше не повторилось.

— Уверен, что он осведомлен о неудобствах, которые его недомогание причиняет колледжу. Ни один важный вопрос не может быть решен без него, — Ричардсон помедлил. — Например, будь он в добром здравии, то мог бы найти способ помочь несчастному мистеру Олдершоу.

— Бедный парень. Его состояние не изменилось?

— Насколько мне известно, нет. Конечно, он тоже член клуба СД. По правде говоря, теперь я припоминаю, что его меланхолия восходит к вашему последнему обеду, — Ричардсон наклонился вперед, взволнованно морща лоб. — Но эта тема, должно быть, нестерпимо болезненна для вас. Умоляю, простите.

— Уверен, вы не хотели меня обидеть, — ответил Уичкот. — И, разумеется, я не обижен.

Он знал, что с Ричардсоном крайне важно взвешивать слова.

— Что до бедного Фрэнка, полагаю, я заметил первые признаки его меланхолии задолго до того вечера. Он открывал мне сердце не раз и не два.

Ричардсон склонил голову, признавая, что Уичкоту лучше знать.

— Кажется, сами вы не были членом клуба СД? — спросил Уичкот.

Ричардсон изменился в лице.

— Нет. Студентом я не вращался в подобных кругах.

— Но вы, наверное, знали нашего Основателя? Разве он не учился в Иерусалиме? Мортон Фростуик… сотрапезник начальства, если не ошибаюсь, вы тогда как раз были в самом цвете юности.

Ричардсон отвернулся.

— Да, полагаю, я встречал его мельком.

Уичкот улыбнулся.

— Иногда я коротаю свободное время, просматривая клубные архивы. Мистер Фростуик фигурирует почти на каждой странице, как вы понимаете.

— Я его почти не помню.

— Неужели? — Уичкот подпустил в свой голос нотку недоверия. — О нем сохранилось столько занимательных историй!

Старший тьютор грациозно взмахнул правой рукой, продемонстрировав тонкие белые пальцы.

— Всегда приятно вспомнить события юности, но, увы, меня волнует более насущная проблема. Возможно, вам известно, что мистер Аркдейл — один из моих учеников?

Уичкот кивнул.

— Ему весьма повезло.

— И насколько я понял, сегодня он будет принят в полноправные члены клуба СД.

— Уверен, что он станет ценным приобретением нашего маленького общества.

— Несомненно. Однако в субботу я имел беседу с его опекуном, и еще одну — в воскресенье, когда сэр Чарльз обедал в колледже. Племянник крайне беспокоит его. Могу ли я доверить вам секрет, дражайший сэр?

— Разумеется, — ответил Уичкот.

— Сэр Чарльз боится, что паренек ведет образ жизни, который не только вредит его видам на будущее, но и подрывает его здоровье. Поскольку вы с ним накоротке, я счел своим долгом переговорить с вами на этот счет. Он безмерно вас уважает. Вовремя ввернутое вами словечко может сотворить чудеса.

— Вы слишком высокого мнения о моих возможностях, сэр.

— Не думаю, — Ричардсон встал. — Не стану больше вас беспокоить, сэр. Я знаю, что могу положиться на ваше посредничество, и буду бесконечно признателен.

Уичкот проводил гостя в прихожую, где Огастес открыл дверь и очень низко поклонился, когда мистер Ричардсон вышел. Уичкот стоял на крыльце, подняв руку на прощание, пока его гость резво шагал по короткой тропинке к главной дороге. Он получил предупреждение. Ричардсону не нужен еще один клубный скандал, затрагивающий члена колледжа Иерусалима.

К несчастью, прежде чем тьютор достиг ворот, на дорожку повернула миссис Фиар, за которой шла маленькая шлюшка, предназначенная Аркдейлу. Ричардсон снял шляпу и поклонился миссис Фиар. Он с любопытством посмотрел на девушку из госпиталя Магдалины, которая прошла мимо него, потупив глаза.

Несчастливая встреча, подумал Уичкот. Остается надеяться, что это не дурное предзнаменование.

Апостолы прибывали по одному и попарно; кто-то пешком, фланируя во всей красе клубной ливреи под ярким солнцем, другие предпочли скрыть свое великолепие в портшезах или наемных экипажах. Лакеи провожали прибывших в павильон в глубине сада, где Уичкот ждал их и принимал в большой комнате с видом на реку.

Миссис Фиар и девушка из госпиталя Магдалины расположились в маленькой белой спальне внизу. Девушку звали Молли Прайс. Она была не такой хорошенькой, как Табита Скиннер, зато знала, что к чему. Миссис Фиар проследила за приготовлениями, навестила кухню и дала слугам почувствовать свое присутствие. Тем лучше, ведь слуги, вне всяких сомнений, были небрежной и жадной сворой, за которой требовался глаз да глаз. Они будут прислуживать собравшимся, разнесут блюда за обедом, уберут со стола и накроют ужин. Но как только ужин окажется на столе, они уйдут, предоставив клуб самому себе, со скромной помощью Огастеса по мере необходимости. Тогда начнется то, ради чего затеян весь вечер.

Гарри Аркдейл был одним из тех, кто прибыл в портшезе. Его лицо утратило обычный румянец, и бледная кожа странно контрастировала со старательно уложенными волосами, которые он густо посыпал белой пудрой с явственным розовым оттенком. В его дыхании Уичкот почувствовал запах бренди.

Перед обедом члены клуба прогуливались в саду. В целом, публика подобралась порядочная. Когда объявили обед, Уичкот первым поднялся наверх, где собравшиеся расположились за столом в порядке старшинства. Гарри он усадил по правую руку.

Жалеть денег на еду Филипп не стал. Первая перемена состояла из трески, седла барашка, супа, пирога с курицей, а также большого количества пудингов и корнеплодов. В качестве второй подали филе телятины с грибами, голубями и спаржей, поджаренное «сладкое мясо»[23], горячего омара, абрикосовый пирог и, посередине стола, высокую пирамиду из силлабаба[24]и желе. Обед — это не просто еда, это вложение капитала.

После обеда некоторые члены клуба, включая Аркдейла, выказали склонность засидеться за вином, но Уичкот увлек их к карточным столам, поставленным в дальнем конце комнаты. Это была доходная часть происходящего. Филипп не поощрял членов клуба затевать такие игры, как пикет, который занимает слишком много времени и требует всего лишь двух участников. Более простые, короткие игры намного лучше — все равно, карты или кости. В таких играх игроки выигрывают и проигрывают с такой стремительностью, что заражаются страстью к игре, и каждую потерю изглаживает из памяти надежда выиграть в следующий раз.