Аркдейл заморгал.

— Да… да, вино.

Ее пальцы снова потянулись к его пенису.

— A у вас здесь такой милый маленький приятель… Как бы мне хотелось ощутить его внутри!

Аркдейлу пришло в голову, что его девственница, возможно, вовсе не так уж невинна. Мужская анатомия, похоже, не была для нее тайной.

— Я бы отдала все на свете, чтобы потерять невинность с таким прекрасным джентльменом, как вы, сэр, — прошептала она. — Держу пари, что через час или два, когда вы восстановите силы, я потеряю голову от удовольствия.

Слезы обожгли глаза Аркдейла. Жизнь несправедлива. Такой счастливый случай! Такое подходящее время! Такая приятная девушка! И все же тело не позволило ему сыграть свою роль.

— Но какая разница, сэр, когда вы меня обесчестите, сейчас или завтра? Это все равно.

— Да, но ты не понимаешь. Другие будут… — Гарри умолк и несчастно уставился на маленький белый полог над головой.

Девушка продолжала поглаживать его бедро.

— Других здесь нет. Никого нет. Только вы и я, сэр. Так что они узнают лишь то, что мы им скажем.

Аркдейл опустил глаза и заглянул девушке в лицо. Оно по-прежнему двоилось.

— Ты имеешь в виду?..

— Мы скажем, что вы меня обесчестили, сэр. Как вы, несомненно, и сделаете, когда придете в себя.

— Ты… ты же девственница?

Она простодушно уставилась на него.

— О да, сэр.

— Должны быть… следы.

— Не обязательно, сэр. К тому же у меня есть план.

Она спрыгнула с него, как будто он был жеребцом и она на нем скакала. Подошла к камину, взяла накрытую корзинку, которая стояла рядом, и водрузила ее на стол. Затем сняла салфетку и достала маленький пузырек с темной жидкостью, запечатанный пробкой. Она держала его большим и указательным пальцем. По случайности, он оказался прямо между глазами Аркдейла и пламенем свечи на столе.

Два языка пламени, два пузырька, разумеется, и в середине каждого тусклая красная искра.

— Пару капель на простыню, сэр, и прощай моя девственность.

— Но как ты догадалась?..

— Шшш, сэр. Не говорите так громко. Девушка должна быть предусмотрительна.

Она вернулась в кровать и откупорила пузырек. Аркдейл лежал, раскинув ноги, в скомканной рубашке. Девушка брызнула несколько капель красной жидкости между его бедер.

— Ну вот, сэр, — она села рядом и взяла его за руку. — Остался всего один штрих, и готово.

Гарри нахмурился.

— Один штрих? Какой же?

Она широко разинула рот, обнажив почерневшие зубы, и завопила.

В первую ночь на Уайтбич-Милл Холдсворт спал плохо, его конечности с трудом помещались на маленькой кровати в стенной нише. Он отдал Фрэнку большую из двух комнат наверху, единственную с приличной кроватью. Фрэнк находился всего в нескольких футах, по ту сторону перегородки из дранки и штукатурки. Кровать скрипела под ним, когда он ворочался.

На рассвете, когда маленькую комнату наполнил свет, Холдсворт неожиданно вспомнил дом на Банксайд рядом с Козьей пристанью. Окно его комнаты выходило на сад, за которым располагались мельничный пруд и мутная зеленая река, почти ручей по сравнению с лондонской Темзой. Некая игра отражений создала на потолке спальни неясное дрожащее изображение бегущей воды. Жалкий и зыбкий феномен по сравнению с мерцающим светом, отблесками Темзы. И все же он связывал «там» и «здесь», «тогда» и «сейчас».

Джорджи и Мария стали такими же зыбкими, как свет. Несколько минут кряду ему казалось, что они удаляются, одновременно реальные и нереальные, как любимые персонажи в пьесе, а не дорогие сердцу мертвецы.

Холдсворт рано встал, оделся и пересек маленькую лестничную площадку в одних чулках. Он заглянул к Фрэнку. Юноша лежал на спине, закинув руку под голову, и, казалось, крепко спал. Он выглядел таким молодым, таким уязвимым. Холдсворт раньше не замечал, насколько безупречны его черты. В Барнуэлле Фрэнк считался сумасшедшим и выглядел соответствующе. Спящий в Уайтбиче, он казался взрослым ребенком.

Джорджи тоже лежал бы с такой беспечной и невинной развязностью, если бы выжил? Холдсворт не смог спасти сына, и потому никогда не узнает. Но сможет ли он спасти этого мальчика? Противопоставить его жизнь смерти Джорджи?

Джон спустился по лестнице, которая была такой крутой, что больше напоминала стремянку. В коттедже было темно из-за маленьких окон и нависшей соломенной крыши. На кухне гремели каминные приборы[28]. Холдсворт вышел в сад. Несмотря на раннее время, серый купол неба был полон света. Неухоженную траву посеребрила паутина и роса. Он пошел по мощеной дорожке к реке. Немного постоял на берегу, наблюдая за парой болотных куриц, которые вспорхнули при его появлении и улетели в странно вертикальном положении, болтая лапами. Вода и воздух выглядели заметно чище, чем в Кембридже. Не считая возни Малгрейва на кухне, все звуки были природными. Холдсворт закрыл глаза и услышал рокот воды, крик неведомой птицы и тихий шелест травы и листвы.

Слава богу, подумал он, слава богу, что мальчик еще здесь.

Этого Джон боялся больше всего — что Фрэнк воспользуется преимуществами внезапно обретенной свободы и либо сбежит, либо найдет способ убить себя. Опасность того или другого еще не миновала, но, по крайней мере, первая ночь позади, а мальчик еще спит.

Холдсворт обогнул дом, вышел на булыжный двор и помыл руки и лицо у насоса. Сама мельница стояла под прямым углом к маленькому коттеджу, ее колесо вздымалось из воды. Поблизости располагался ряд служебных построек, крытых тростником. За насосом начиналась дорога в деревню. Рыжий кот нырнул под калитку и принялся увиваться вокруг Холдсворта, задрав хвост. Тот попытался отпихнуть его ногой, но животное легко уклонилось от пинка и замурлыкало, как будто получило комплимент.

Джон вытирался полами рубашки, когда услышал за спиной шаги. Он обернулся и увидел Фрэнка.

— Мистер Олдершоу, вы рано встали.

Юноша, похоже, не ожидал его увидеть. Волосы Фрэнка были взъерошены. На нем были рубашка и бриджи, но ступал он босиком.

— Хотите умыться? — спросил Холдсворт. — Я пришлю Малгрейва с тазом и полотенцем.

Фрэнк поднял руки и закинул их назад, как будто готовясь нырнуть. Его лицо, очень серьезное, внезапно расплылось в улыбке.

— Кря, — сказал он. — Кря. Я утка.

Он выскочил со двора и побежал по тропинке, которая огибала торцевую стену коттеджа и терялась в саду. Холдсворт бросился за ним. Пробегая мимо кухонного окна, он увидел бледное лицо Малгрейва с отвисшей челюстью.