смогу пересечься. Сегодня на Олимпе будет проходить одно… хм… мероприятие. Я сама не любитель светских тусовок, но в этот раз так и быть заскочу ненадолго.

— Спасибо, Атемита.

— Это тебе спасибо, Марк. Ты много делаешь для людобогов. Бар о тебе очень высокого мнения.

— Боюсь, он меня перехваливает.

— Скромность — полезное качество, — Атемита улыбнулась, — Жди сообщения. Черкну тебе в личку по результату.

Атемита как и в прошлый раз пробыла на стоянке недолго. Провела в баре еще минут двадцать, а затем улетела на пепельном драконе.

— Если Атемита встанет на нашу сторону, это будет очень здорово, Марк, — сказала Лула, когда ближе к ночи я пошел провожать ее до кабины.

— Хотелось бы, — я остановился перед портальным входом с намерением в саму кабину сегодня уже не заходить.

— В этом есть что-то юношеское, — усмехнулась Лула.

— Не понял, что юношеское?

— Ты провожаешь меня до подъезда. Я не решаюсь пригласить тебя к себе в дом, потому что дома родители. А ты не решаешься напроситься.

— Да. Действительно. Что-то юношеское, — я не стал спорить с Лулой, — А завтра рано вставать, потому что надо идти в школу к первому уроку.

— Ты только и можешь думать о своих расписаниях и распорядках, — оскорбилась Лула и ушла в кабину.

Глава 17

И чем ей так не нравятся распорядки?

Следующее утро началось с запланированного собрания. На парковке собралось существенно больше пятидесяти перевозчиков. Обещанный актив выбран и прибыл послушать, что я скажу. Кроме того приехали представители еще с четырех стоянок. Отказывать им само собой не стал. Массовость — наше все.

Ну что ж, назвался лидером профсоюзного движения, будь добр, толкай речи на митингах.

— Самое главное — нам нужна синхронность в действиях, — начинаю сразу по сути, — Забастовка должна начаться одновременно на двух, а лучше на трех десятках манопадов.

— Во сколько начнем? — выкрикнул один из перевозчиков таким решительным тоном, будто готов начать немедленно.

— В пять утра вы должны стоять в очереди, — отвечаю сходу, — Чтобы к шести часам ваша очередь подошла, и вы заняли все отгрузочные пандусы. Ваша задача полностью закупорить подачу маны с манопадов. В первые ряды берите самых проверенных. Остальные создадут массовку. Должна получиться реальная пробка, чтоб никакими мерами выковырять вас оттуда было нереально.

— Тогда и на выходах надо закупорить. На всякий случай.

— Согласен. Закупориваем все отверстия. Чтоб, как говорится, ни вздохнуть, ни пёрнуть.

— А что будем говорить остальным? Тем, кто не знает про забастовку.

— Мы должны обеспечить подачу месседжа. Короткую, ясную и понятную. Что-то вроде требования, которое поддержат остальные.

— Требуем относиться к нам по-божески, — предложил кто-то из собравшихся.

— Неплохой слоган, — одобряю, — Но еще нужно что-то более конкретное.

— Тогда «руки прочь от очередей»

— Очень хорошо.

У перевозчиков заработало воображение, и в этот творческий процесс я вмешиваться не стал. У каждого из них трепыхается на сердце какая-то своя формулировка, свой вариант требования. Они имеют право его высказать по-своему.

— В какой форме будем посылать месседж? — задал кто-то практический вопрос.

— Пишем на кумачовых полотнах белой краской и растягиваем между драконами.

— Можно еще рассылки в личку всем знакомым, чтобы те переслали другим знакомым.

— Отличная мысль. Через спам-рассылку обеспечим широкую огласку. Думаю, уже к обеду весь город будет знать про забастовку.

— На какую дату назначим?

— Что касается даты… — начал я и увидел Бара, подающего мне знаки, — … одну минуту.

Слез с драконьей морды, выступающей мне ораторской трибуной и подошел к бармену.

— Что случилось, Бар?

— Последние новости слышал?

— Нет еще.

— Торги по продаже стоянок состоятся сегодня. Этот значит, что уже завтра нас начнут гнать.

— Оперативно работают. Я понял, Бар.

Снова залез на драконью морду, Гор посмотрел на меня с немым укором, мол долго ли еще я собираюсь использовать его в качестве сцены. Ничего, потерпит.

— Ребята, в последних новостях сообщили, что уже сегодня наши стоянки будут незаконно проданы новым владельцам. А завтра нас попросят валить за четвертый диаметр.

— Не бывать! — по собравшимся прокатил возмущённый гул.

— А раз так, медлить нельзя. Забастовку начинаем завтра в пять утра. Чтобы к полудню у них были другие проблемы, поважнее, чем тянуть лапы к нашим стоянкам.

Толпа решительно поддержала. Ну что ж, настрой боевой. Теперь мы боремся не просто за право закачивать ману на свое усмотрение на манопадах, теперь мы боремся за родные стоянки. А это уже борьба не за улучшение условий труда, это борьба за выживание.

Боги разошлись готовиться к завтрашнему дню, а я вернулся в кабину.

— На объекты? — деловито поинтересовался Гор.

Еще бы он не интересовался. На объектах его ждут системные тоннели, манопровод по выводу отработки и законный утренний писярик. Надо что-то делать с его пристрастиями. Взращиваю, понимаешь, алкаша в коллективе, подаю неправильный пример.

— На объекты… одну минуту… Атемита прислала сообщение.

— Что пишет? — оживилась Лула.

— … О встрече договорилась. Встречаемся сегодня в 13–45 перед входом в небоскрёб Техноса.

— Ай да, Атемита. Все-таки она такая классная, — заулыбалась Лула.

— Так что? — запереживал Гор, — Не на объекты?

— На объекты, на объекты. Будет тебе законный писярик.

Сегодня постарался все успеть побыстрее. Старикан тоже не тормозил, махал перепонками со всем старанием. За что получил внеочередной предобеденный писярик отработки. В тринадцать тридцать мы с Лулой уже стояли перед знакомыми стеклянными дверями-вертушками.

— Лула, — я