И было как-то непривычно темно для трех часов дня – с севера надвигалась низкая облачность, накрывая собой поля и леса, добираясь до села.

Владимир Миронов сидел в машине солнечногорского розыска. Увидел их, подъезжающих к стоянке, махнул рукой, вышел и направился в магазин «Продукты».

В тесном магазинчике торговали всем: и едой, и тем, что «для дома и сада», и «химией», и лампочками, и фигурками садовых гномов, что таращились на Катю с нижних полок.

– Мы ищем одну женщину, – обратился Миронов, предъявляя удостоверение, к хозяину магазина, стоявшему за кассой. – Она оставила машину каршеринга здесь у вас перед магазином утром в воскресенье.

– Я в воскресенье не работаю. У меня человек для этого нанят, – равнодушно ответил торговец.

– Жаль. А я думал… женщина-иностранка. Такая заметная. Ярко одевается. Она африканка. Вряд ли у вас таких много в Рогачеве.

– Африканка? Знаю ее. И видел не раз здесь. – Торговец окинул их взглядом. – А чего это полиция к ней?

– Проблемы с машиной каршеринга.

– Угнала, что ли, тачку? Да бросьте. Такая обеспеченная молодая женщина. На черта ей наши развалюхи?

– Когда вы ее видели? – спросил Миронов. – Не в воскресенье?

– Я же сказал, я в воскресенье дома с семьей. Она заходила ко мне в магазин в среду.

– В среду?

– Приехала под вечер. Зашла, купила то-се, чипсы, курицу гриль, мешок угля для камина. Да, еще бутылку джина взяла. Тоже ведь дорогой он, джин-то. Одета как модель. И сама – картинка. И по-русски говорит, правда, с акцентом. Такая девушка самостоятельная. И потом она ко мне еще приехала – уже поздно было, я магазин закрывал в десятом часу. Она приехала и спросила, нет ли у меня брикетов льда в морозильниках.

– Льда? – переспросил Мещерский.

– Ну да. Я сказал, что нет.

– Лед, что же, для вечеринки ей потребовался? – удивился Миронов.

Торговец только хмыкнул.

– А на какой машине она приезжала в среду?

– Иномарка серебристая. Такая солидная.

– Она здесь, в Рогачеве, где-то живет?

– Нет, я здесь всех знаю. Она дачу снимает в окрестностях. Причем не садовый скворечник, а приличную, по всему видно.

– Она вам не говорила, где именно?

– Нет. Я и не спрашивал. Зачем мне? Только…

– Что?

– Лед-то ей потребовался для холодильника. А это значит, свет отключили там у них. Это здесь часто бывает в дачных поселках. Я по кабельному слышал потом вечером – обрыв проводов устранили в районе Жужева. А там два дачных кооператива. Должно быть, где-то там она.

– Ладно, спасибо вам большое, – поблагодарил Миронов.

– Пожалуйста. Только насчет угона тачек вы мне зря лапшу вешаете, – снова хмыкнул торговец. – Я что, дурачок, что ли? Вы же за ней уже тогда в среду следили.

– Мы не следили.

– Рассказывайте сказки, я на границе служил. Такие вещи, как «наружка», секу с лету. Она-то приехала ко мне в магазин, а вы-то за ней. Точнее, у нее на хвосте.

– За ней кто-то следил? – спросила Катя.

– А то вы сами не знаете кто. Темная такая тачка. Темно было, я водителя-то не рассмотрел, конечно, но хвост сразу отметил. Она, эта красотка из Африки, от меня на своей машине, а ваша «наружка» за ней хвостом.

Они покинули магазин.

– Теперь в Жужево, – скомандовал Миронов. – Надо только по карте глянуть и по навигатору.

– А как понимать его слова о слежке? – спросила Катя.

– Может, ему почудилось.

– А если не почудилось?

– Ну уж точно, не мы следили.

– А кто тогда?

– Я же вам сказал – эта Изи, она не одна такими делами здесь занимается. Это целая сеть. Свои могли следить.

– А зачем следить своим? Раз она в этой сети работала, выполняла все, доставала в моргах… зачем им следить за ней?

– Найдем ее – спросим. – Миронов сел в машину, включил навигатор и достал планшет, ища карту местности.

Они долго и подробно изучали Жужево.

– Если два садовых кооператива, нам лучше разделиться, – заметила Катя. – Вы осмотрите один, опросите дачников, а мы с Сережей будем осматривать другой. Так быстрее. А то темнеет уже.

И они разделились. Мещерский какое-то время ехал по Рогачевскому шоссе, а затем свернул на дачную дорогу.

В поселке было тихо как в могиле. Ни голосов, ни шума машин, ни звуков ремонта. Заборы, заборы… Осень… Катя поняла, что все их усилия тщетны. В этом лабиринте они не найдут Изи Фрияпонг. Они крутились по дачным улицам, пока совсем не выбились из сил.

Сумерки накатывали. С неба сеяла какая-то морось. Они выехали из дачного поселка, впереди раскинулось огромное поле. Когда-то там сажали картофель, но сейчас это был пустырь. Мещерский вглядывался в серую мглу. Поле окаймлял темный хвойный лес.

– Катя, там два дома. Во-он там, на удалении, – сказал он. – Место весьма уединенное. Я, когда мы тут кружили по дачам, подумал, что Изи вряд ли хотела бы иметь близкое соседство. Давай осмотрим те дома. Все равно больше-то ничего не остается.

Они начали по кругу объезжать картофельное поле. И вот дома приблизились. Первый выглядел давно заброшенным. Хорошая дача, но пустует, окна заколочены щитами. А у второго дома, расположенного практически у самого леса, новенький глухой забор из струганых досок. И Катя…

– Сереж, как странно, тут калитки нет. И ворот тоже!

И правда – узкая подъездная дорога, засыпанная щебенкой, заросшая сухой травой, подходила прямо к забору двухэтажного дома с балконом, скрывавшемуся среди вековых сосен. И по логике вещей именно сюда, на подъездную дорогу, должны смотреть калитка и ворота. Но их не было.

Мещерский остановился. Они вышли.

Сплошной забор. Высокий. Что там за ним – не разглядеть.

– Если нет выезда здесь, значит, он в другом месте, пошли. – Мещерский направился вдоль забора.

Они завернули за угол. Лес подступал к самому забору, однако имелся расчищенный пятачок, засыпанный новой щебенкой, и… лесная узкая дорога, нет, почти тропа, по которой не всякая машина проедет.

Они подошли. И увидели то, что искали – ворота. Калитки не было вообще.

Катя оглянулась – какой-то угол здесь глухой. Скрытый от посторонних глаз. Она громко постучала в ворота. Никто им не ответил. Тогда она потянула створку на себя и…

Ворота легко открылись. За ними – участок. Пустой. Кусты, все заросло, и дом… Ворота под своей тяжестью начали сами собой закрываться.

Катя хотела было удержать их и направиться к дому, как вдруг Мещерский схватил ее за руку.