— Тебе лучше перестать пачкаться об эту крыску, Тиран.

— Ничего страшного, мне не привыкать пачкаться, крыска.

— Искупаешься в отвращении к тебе с головой? — шепчу я, чувствуя, что ещё немного и точно станет поздно. — Ты мерзок и противен мне.

Это происходит. Мне кажется, что я даже слышу, как щёлкает предохранитель внутри его головы. И в следующее мгновение я оказываюсь подмятой под Тираном.

Рэмиан перевернул меня на живот, обхватив горло пальцами, а вторая рука впилась в моё бедро.

— Повтори ещё раз, насколько я тебе мерзок.

— Отвратителен. Ненавижу тебя!

— Маловато эмоций. Ты же можешь бить сильнее, давай…

Пальцы Рэмиана сжимаются на моём горле Второй рукой Рэмиан начинает стягивать с меня брюки. Я бьюсь под ним, но безрезультатно. Тело ещё наполнено слабостью, а Рэмиан намного сильнее и больше меня. Оголённой кожи ягодиц касается немного прохладный воздух, вызывая мурашки. Паника колотится в горле, меня заливает страхом. Я уже знаю, что сейчас произойдёт — сношение и на этот раз насильственное, даже без малейшей имитации подготовки, как в первый раз, когда он предложил смочить ему пальцы, чтобы растереть меня снизу. Сейчас — нет.

Яростное желание Рэмиана разорвать, уничтожить, выкинуть обрушивается на меня словно гигантская волна доисторического потопа. И всё моё недовольство — это лишь капли брызг на его жестоком лице. Которые легко смахнуть без следа.

Пальцы сдавливают горло всё сильнее. Слова сипло вырываются из горла:

— Насильник, ублюдок… Чтобы твой ребёнок родился таким же отвратительным, как ты… А ещё лучше мёртвым… Если он родится.

Последнее слово — один сплошной хрип. И навряд ли Рэмиан разобрал хотя бы половину из сказанного. Но он всё прекрасно понял, потому что Тиран нагло врывается в моё сознание, переворачивая его, сжимая так, словно ещё немного и испепелит. И мне почему-то отчаянно хочется, чтобы он не медлил, а сорвался, истязая меня.

Тогда у меня появился бы веский повод ненавидеть Рэмиана и со всей душой желать ему смерти. Потому что не получается. Вопреки всему. Попытайся сломать меня ещё раз, и тогда мне, низведённой до животного состояния, можно будет смотреть на тебя с безумной жаждой уничтожения.

Внезапно Рэмиан разжимает пальцы на шее. Я судорожно вдыхаю и кашляю, давясь своим кашлем. Горячие слёзы текут по щекам. И начинают течь ещё сильнее, когда Рэмиан со всей силы хлопает меня по ягодицам. Словно надеется перебить позвоночник или вдавить в постель одним ударом. От него оголённую кожу обжигает адской болью. Рэмиан отстранился, вставая. Злоба закручивается вокруг него чёрным смерчем. Широкоплечая мужская фигура расплывается перед моими глазами.

Ярость всё же вырывается из Рэмиана. Тиран хватает планшет и надламывает его пополам словно плитку шоколада, отшвыривает обломки. Они с жалобным звуком отскакивают от стены, крошась на составные части.

— Ты будешь находиться в этой комнате до окончания полёта. Одна. Тебя будут кормить как дрессированное животное, принося тебе чашку с кормом. И только попробуй выплеснуть из себя ещё яда своего пси-поля.

— И что тогда?

Рэмиан наклоняется надо мной. Одной рукой он обхватывает меня за подбородок.

— Я разверну корабль и вернусь на планету GI-51. Я скормлю твоего отца машине по очистке руды, а твоего… брата, — выплёвывает он. — Отправят под дробилку. Я заставлю тебя смотреть на это, а потом выжгу это воспоминание тебе вот здесь.

Указательный палец Тирана касается моего лба, сильно надавливая на кожу.

Рэмиан выдыхает и отталкивает меня, стремительно покидая комнату. Дверь за Рэмианом захлопывается с издевательски мягким щелчком.

— Помещение L12-01 заблокировано.

Как Кейтлин это удаётся? Выводить меня из себя всего несколькими словами настолько сильно, что мир сужается до размеров одной белой пульсирующей точки.

В ней. Чересчур желанной, чтобы отказаться. Но такой, сука, противоречивой, что проще удавить эту ядовитую гадину, чем пытаться найти с ней общий язык.

Это всё было лишнее. Абсолютно. Попытка разговаривать с ней на равных, не угрожая и не оскорбляя. Нет… Мелкая сучка не оценила ничего. Зато ощетинилась, стоило лишь немного посмеяться над её наивными ожиданиями. Кейтлин выплеснула на меня порцию своего раздражения, едкого, как кислота. Она была наполнена им до краёв. Особенно неприятно было смотреть в её глаза, как дополнение к жгучей порции эмоций.

Я вошёл в рубку управления, спросив у рабочего персонала:

— Расчётное время прибытия на Эрентум.

— Сутки по стандартной системе исчисления, Тиран Рэмиан Гай, — почтительно отозвался пилот и мгновенно отвернулся к показаниям прибора, стараясь не раздражать меня ещё больше.

— Когда ты заступил на вахту?

— Сразу после перехода через Портал.

— Свободен. Выметайся.

Пилот предпочёл не спорить со мной и мгновенно ретировался из главной руки. Я занял его место, растянувшись в кресле. Приборы приветливо подмигивали лампочками, мониторы выводили ровные строчки: показания системы жизнеобеспечения, состояние корабля. Вот это всё было мне знакомо, понятно и просто. Состояния корабля и экипажа после перехода через Портал?

Удовлетворительное.

Портал… Надо же, крыска ждала чего-то такого необычного. Смешно до жути, до гомерического хохота. А всё потому, что в её глазах, полных недоверия и какого-то разочарования, я видел себя, с таким же недоверием озиравшегося по сторонам после первого Перехода.

Мне, ублюдку из трущоб, казалось, что Переход будет чем-то знаменательным и жутко необыкновенным. И я до сих иногда представлял, что стоит закрыть глаза — и по обеим сторонам от корабля звёзды и скопления туманностей будут проноситься такими же яркими, цветными пятнами, какими их рисуют на картах звёздного неба или впаривают по промо-роликам.

Посмеяться над этим. Неужели вышло обидно настолько, чтобы окатить меня с головой таким едким недовольством? Кейтлин выплюнула мне в лицо, что я мерзок и отвратителен. Я едва сдержался, чтобы не пережать тонкое горло до хруста.

Сдавить так, чтобы выжать из неё всю энергию до последней капли и долбиться в суку, как в последний раз.

Что делает Кейтлин сейчас? Я загрузил данные камер видеонаблюдения. Кейтлин сидит на кровати, раскачиваясь, как маятник Одна-две-три минуты. Стоп.

Остановилась, уставившись глазами в одну точку, в камеру видеонаблюдения, вмонтированную на противоположной стене. Но создаётся впечатление, что смотрит прямо мне в глаза. Она поднимает руку, утирая слёзы, встаёт. Подходит к камере, наклонив голову набок. В каюте Кейтлин есть всего одна камера, она ничем не замаскирована. Только идиот обманется продолговатым цилиндром с лупатым выпуклым глазом и с красным мигающим индикатором. Только болван примет это устройство за что-то другое, кроме камеры видеонаблюдения.