— Ясно. — Тая не удержалась от горького вздоха: бедный Тереха! Спившийся, опустившийся человек, но так и не давший окончательно себя сломить, за что и поплатился. Но спросила о другом: — Чем хоть ты так держишь возле себя этих своих подручных, что они даже на убийство готовы пойти?

— О! — Женщина многозначительно улыбнулась. — Они на многое готовы ради меня. Я умею влюблять в себя мужчин. И, кроме того, этим двоим я еще и слишком хорошо плачу.

«Тогда скорее второе и сыграло роль, чем первое», — хотела сказать Тая. Но щека слишком болела, так что она не стала рисковать еще и другой. А может, что хуже того, и этой же самой. Поэтому лишь спросила:

— Вы с этой парочкой, наверное, и черным риелторством занимались не раз?

— А как еще, по-твоему, можно проложить себе путь в большой бизнес?

— И даже теперь небось этим не брезгуете?

— И теперь, — без колебаний подтвердил монстр. — Десятки квартир попадают не в те руки. А старичье да алкашня — они же только небо коптят да занимают социальную нишу.

— Прелестно! — фальшиво восхитилась Тая. — Знаешь, дедушка, не зная о тебе даже половины всей правды, пожалуй, отказался бы воспользоваться твоими деньгами, даже если бы ты сама их ему принесла.

— Не принесла бы, об этом даже речи быть не могло.

— Ну да, — покивала Тая. — Я помню: тебе на нас наплевать. И в свете этого меня только вот что удивляет: я-то как смогла дожить до сегодняшнего дня?

— Не нашли сразу подходящего способа, как от тебя избавиться, не вызвав при этом подозрений. Я хотела было сразу устроить тебе самоубийство, якобы ты повесилась, не сумев оправиться после смерти сестры, но первые дни ты жила у Ритки, а потом это выглядело бы уже неубедительно, стали бы возникать вопросы. Так что пришлось отложить корректировку твоего жизненного срока на неопределенное время, ведь три смерти в одном поселке, да почти одна за другой, да еще и как-то, пусть и косвенно, связанные между собой, — это было бы уже слишком. Перебор, которым не стоило искушать судьбу. Поэтому нам оставалось только наблюдать за тобой и ждать, когда ты уедешь обратно в город.

— Для того чтобы ускорить мой отъезд, вы подослали ко мне агента, наверняка с более чем щедрым предложением, да? А когда я даже не стала его слушать, перешли к угрозам. Одного не пойму: зачем при этом пытались еще раз проникнуть в дом?

— Установить еще один микрофон, чтобы иметь более полную информацию обо всех твоих поступках и планах. Не удалось. Впрочем, в итоге нам и первого микрофона хватило. Чтобы услышать, как твой мужик обронил фразу о снимках, накануне своего погружения. Так мы узнали о них и забрали, пользуясь любезно оставленным окном, пока вы ездили в город за его снаряжением. Но вот еще раз обыскать дом и найти ту самую карту памяти не успели до вашего возвращения, пришлось срочно ретироваться с тем, что есть. Однако на следующий же день, после того как вы вернулись с озера, мы узнали от вас, что карту ты хранишь в банке. Вы поехали туда, а мои ребята — за вами. Вот и все. Больше, я думаю, нечего тебе рассказать. Кроме разве того, что любовником твоим мы тоже займемся, этой же ночью. Придется. Сегодня он на тебя зол, вы поссорились, но завтра остынет и начнет думать. А как много ты ему рассказала про снимки? Нет, я тебя об этом не спрашиваю. Просто рассуждаю. Я не могу рисковать, даже при условии, что все снимки до единого уничтожены и он не сможет никому ничего доказать.

— И ты рассчитываешь, что я скажу вам, где он живет?

— При желании я могла бы разломать весь твой нынешний героизм, как карточный домик. Но этого не требуется. У него весьма приметная машина, номер мы тоже знаем. А при моих возможностях вычислить по машине хозяина и его адрес не составит труда. Тем более что мы следили за вами по дороге в банк, и мне уже известны его дом и подъезд. Насколько я знаю, у него дома могли храниться кислородные баллоны. Это хорошо. Даже если на самом деле и не хранились или если он увез их в поселок, неважно. Главное, что его знакомые знали о его увлечении подводным плаванием и смогут вспомнить об этом на предстоящих дознаниях.

— Вы хотите устроить взрыв в его квартире? А как насчет того, что могут пострадать и другие люди? И немало? — поразилась Тая.

— А мне их теперь нечего считать. Больше одного пожизненного мне дать не смогут, даже если однажды поймают. А меньше уже и сейчас бы не дали, так что математика очень проста. Вот теперь — точно все. Больше я, кажется, ничего не упустила.

— Ну разве что самую малость: мне хотелось бы знать, что вы собираетесь сделать со мной? — спросила Тая, даже не пытаясь воззвать к совести стоящего перед ней «математика» ввиду абсолютной бесполезности этого.

— Списать твою смерть на цыган. Есть в здешних краях поселок, где они обосновались целым табором. Ну а ты, впавшая в депрессию после смерти сестры и ссоры с любовником, отправилась к ним погадать. И что-то с одним из них не поделила. Логично?

— Вам виднее, — пожала плечами Тая, зная одно: Алешка никогда этому не поверит, как бы профессионально преступная троица все ни обставила. Лишь бы сам уцелел!

— Ладно, посиди пока, — сказал монстр. — Ребята раздобудут парочку необходимых нам улик, а я проедусь в твой банк, пока он еще не закрыт. Мы тут нашли у тебя в сумочке ключик, вот и хочу проверить, что ты еще могла прятать в своей ячейке.

— Тебя туда не пропустят, — возразила Тая, все-таки испытывая тревогу — а ну как эти убийцы смогут добраться до последнего носителя со снимками?

— Отчего бы? Паспорт у меня твой есть, ключ тоже. И внешнее сходство имеется, если ты еще не заметила. Так что если хорошо постараться, то все получится. Ну давай до скорого, — и монстр вышел из избушки.

— Алешка, Алешенька! — одними губами прошептала Тая, глядя ей вслед.

Алексей вернулся скоро, как и обещал. Вышел из машины, окинул взглядом лежащего на земле Влада и, не произнеся ни единого слова, взялся за дело. Достал небольшую сумку, из нее вытащил ложку, какой-то пакетик и шприц. Потом извлек и резиновую полосочку, которая вполне могла бы сойти за жгут. Деловито обратился к другу:

— Димон, проверь, насколько он у нас крепко связан, а то ведь брыкаться начнет. А у меня всего одна доза, так что нельзя рисковать.

«Ты что, совсем с головой дружить перестал?!» — легко читалось в глазах Дмитрия. Но при пленнике он решил не спорить. Подошел к нему, проверил руки-ноги, на всякий случай намотал еще несколько витков скотча. Действия Алексея не оставили пленника равнодушным: глаза его испуганно расширились, и задышал он более часто и шумно. Но, не обращая на него никакого внимания, Алексей вскипятил над зажигалкой воду в ложечке, высыпал в нее из пакетика какой-то порошок. Потом чуть остудил, набрал все это в шприц. И, положив пока шприц на капот, направился к лежащему охраннику с резинкой в руках, явно намереваясь перетянуть ею вену. Тот отчаянно забился на земле — то ли боялся подобных «лекарств», то ли уже имел в своей жизни какой-то связанный с ними печальный опыт. Но, подавляя его сопротивление, Алексей задрал ему рукав, затянул резинку. Посетовал: