– Я уверена, что это Полина. Она выигрывает от смерти Лизы.

– Но не от смерти Федора Алексеевича, – скептически заметил Алехин.

– Дудки! Она решила сначала избавиться от него, чтобы отдаться своей страсти с молодым любовником. А уж потом…

– Каким любовником? – удивился Алехин.

– Как каким? Ты что, с неба свалился! – Ксантиппа посмотрела на Алехина как на инопланетянина. – Да у нее же роман с Дэном, инструктором из Ворлд Класса в Жуковке. Об этом все знают, – Ксантиппа возмущенно фыркнула. Дедушка в белом кителе принес белое вино и тарелку треугольных сэндвичей с лососем и огурцом.

– Не может быть! – воскликнул Алехин, отхлебнув ледяного вина.

– Ты бы видел, как они воркуют.

– Где?

– В спортзале, конечно.

– Ксантипп, мы сейчас с тобой тоже воркуем, но из этого ничего не следует.

– Меня не проведешь, я по глазам вижу влюбленную женщину.

– Ты разве ходишь в Жуковку? – улыбнулся Алехин, который отлично знал, что Ксантиппа живет в съемной «однушке» около Тишинки, хотя и твердит всем: «У меня на Патриках».

– Я сама не видела, но мне Аленка сказала, ну, жена форбса… этого, который трубами торгует.

– Хорошо, – устало согласился Алехин. – А как ты объяснишь самоубийство Ивана и исчезновение оригинала духовной?

– Элементарно! – торжествующе заявила Ксантиппа. – Иван увидел, как Полина убила Климова, и не смог с этим жить. – Тут, кажется, не выдержал даже Антуан, который стоически переносил все предыдущие умозаключения Пылкой:

– Постойте! Иван – это тот юноша, который покончил с собой в Авиньоне. Думаю, для самоубийства должны быть очень веские основания. А что это за духовная, мосье Кен? Мадемуазель Ксантиппа немного рассказала мне… Но я бы хотел услышать это от вас.

– Можно просто Кен.

– Тогда просто Антуан, – широко улыбнулся «вот такой мужчина». Алехин пересказал всю историю, упомянув даже про дневник кардинала Хуго де Бофора.

– Очень интересно, Кен. Знаете, я прожил две жизни. Одну увлекательную, рисковую, когда я был так же молод, как вы. А другую – скучную и буржуазную: «Ваш кофе, мосье, ваша газета… Что вы будете на обед, мосье? Вам звонила ваша тетушка из Экс-ан-Прованс… Не угодно ли будет отправить ей букет пионов из вашего сада, мосье? Ваши анализы, мосье… Доктор Жерар не рекомендовал вам есть мясо, мосье…» Господи, как я от всего этого устал! – Антуан залпом осушил бокал с вином и заявил: – К черту пионы, тетушку и доктора Жерара! Мне остался год-два… я знаю. Я хочу их прожить увлекательно, – Антуан обворожительно улыбнулся. – И прежде всего я хочу сделать предложение мадемуазель Ксантиппе. Выходите за меня. Вы будете безумно богатой вдовой. – Ксантиппа посмотрела на Антуана с ужасом и любопытством. – Я искал вас всю жизнь, – продолжал папик. – Будьте моей.

– Я, я, – замялась Ксантиппа, – я должна подумать, Антуан. Это так неожиданно. – Ксантиппа поправила прическу.

– Второе предложение я хочу сделать вам, Кен. Возьмите меня в игру. Я многое умею. Во-первых, я проведу вас в папский дворец. Он будет в полном вашем распоряжении на целую ночь. Во-вторых, вам, учитывая обстоятельства, не помешает охрана. Я офицер, – глаза Антуана светились молодостью и решимостью.

– Кенчик, – вступила Ксантиппа, – это так романтично. Антуан… я… ты… ночью в средневековом замке. Мы ищем сокровища… – Она закурила сигарету и решительно заявила: – Я – за.

– Мадемуазель, правильно ли я понял, что вы принимаете мое предложение? – Антуан неожиданно покраснел как подросток. – Я сейчас. – Он вскочил и убежал в дом.

– Какой мужчина! – завороженно пропела Ксантиппа. – Ты меня представляешь хозяйкой этой виллы, Кен? – Она выпрямилась, опустила ресницы и проговорила: – Подайте, пожалуйста, на обед окуня под соусом из белого вина… Да, не забудьте, к нам прибудут герцог и герцогиня Йоркские. Они не переносят тимьяна.

– Вот, мадемуазель. – Антуан явно был сильно взволнован. Лицо его покраснело, дыхание было тяжелым и прерывистым. Он протянул Ксантиппе маленькую коробочку, обтянутую красной телячьей кожей с золотым тиснением. Внутри было кольцо с квадратным изумрудом, обрамленным бриллиантами багетной огранки.

– Боже, какая красота! – сдавленно проговорила Ксантиппа.

– Будьте моей женой, мадемуазель, умоляю! – папик осторожно прикоснулся к ее рукам как к величайшей святыни.

– Я согласна, – тихо сказала Ксантиппа.

– Кен, вы слышали?! – завопил Антуан. – Эй, шампанского сюда!

Церемонные дедушки в белых кителях принесли подносы с бокалами, запотевшие бутылки с оранжевыми этикетками в серебряных ведерках со льдом.

– В моем доме принято подавать «Вдову Клико». Я слышал, русские очень любят этот сорт.

– Русские любят жидкие дрожжи по цене пятьсот евро за бутылку. Называется «Кристалл».

– Но «Клико» упоминал ваш поэт Пушкин, – не унимался папик.

– Это было 150 лет назад. Уверяю вас, русские с тех пор сильно переменились.

– Ах, русские, – мечтательно произнес он. – Кстати, вы знаете, что именно отсюда начался Лазурный Берег?

– В каком смысле? – удивился Алехин.

– Здесь, в Вильфранш, в XIX веке стояла русская эскадра. В Ницце тогда жила ваша царица Александра Федоровна, жена царя Николая I. За ней сюда потянулся весь русский бомонд. Именно русские открыли Лазурный Берег. Англичане пришли много позже.

– Как вы интересно рассказываете, Антуан. Я потрясена, – с восхищением произнесла Ксантиппа.

– В этом доме, мадемуазель, вы будете достойной наследницей ваших предков, – Алехин посмотрел на Антуана и решил: «Форменный идиот. Ксантипке повезло».

У него зазвонил телефон. Кен ответил, а затем машинально встал. В трубке был голос Лизиной мамы, Ирины Сергеевны:

– Кен, нам надо срочно поговорить. Приезжайте на виллу.

– Но Полина не пустила меня в дом.

– Это недоразумение.

Пылкая сразу же вызвалась сопровождать Алехина, но он отказался. Антуан и Ксантиппа со своим новоиспеченным счастьем не слишком подходили для встречи с матерью, только что потерявшей дочь.

– Следует разделять две природы – божественную и человеческую. Первая принадлежит ангельским созданиям. Это природа творящая, в отличие от человеческой – природы тварной. Различаются три неба: материальное, доступное человеческому зрению, интеллектуальное, в котором пребывает Пресвятая Троица, и духовное, или Эмпирей, – в нем живут ангелы и души праведников. Небесный дворец Господа – Сион или Горний Иерусалим – наполнен только совершенными созданиями – ангелами. Эти избранные воины Царства Небесного составляют десять чинов – истинное число неподвижности и стабильности.