что во время ссоры Вершининых вы находились в их квартире, – задумчиво проговорил Гуров.

Все трое оперативников сидели, опустив глаза, и обдумывали рассказ свидетельницы.

– Я не стала говорить следователю, что стояла в прихожей их квартиры, – потупилась девушка. – Как-то некрасиво – чужие ссоры подслушивать. Просто сказала, что…

– Да, я помню ваши показания, – перебил девушку Лев Иванович. – Вы сказали, что не закрыли входную дверь, когда выходили на площадку, а потому все слышали.

– Мария, скажите, а вот Татьяна, когда ее муж ушел, к вам опять не приходила? – поинтересовался Крячко. – Вы ее после ссоры видели?

– Нет, не видела, – покачала головой девушка. – Но когда я уже собиралась уходить из дома, то подошла к их двери и прислушалась к тому, что происходит в квартире. Не из любопытства, вы не подумайте, а просто, когда я подошла к лифту, мне показалось, что из их квартиры раздался стон или плач. Думала, вдруг помощь нужна Тане. Но потом поняла, что это был смех, а не плач, и я ушла.

– Этого вы почему-то тоже не сказали следователю, – отметил Крячко и внимательно посмотрел на девушку в ожидании ответа.

– Не сказала, потому как отвечала только на вопросы, которые мне задавались. Никто меня об этом не спросил, вот и не сказала.

– Но нам-то вы рассказали, – заметил Семашко.

– Вам рассказала, – согласилась Мария. – Но только потому, что вы выслушали все, что я знала и могла рассказать и о самих Вершининых, и об их ссоре, а не ждали от меня конкретных ответов на конкретные вопросы.

– И это просто замечательно! Потому что вы нам очень и очень помогли! – Гуров встал, давая понять, что их разговор подошел к концу.

– Спасибо вам и за чай, и за беседу, – поблагодарили Марию Семашко и Крячко, а Станислав добавил:

– Вы уж не обессудьте, но придется вам на днях все-таки приехать к нам в управление и еще раз рассказать все, о чем сейчас поведали. Для протокола. Вот наша визитка с адресом. Скажете дежурному, что вы к полковнику Гурову Льву Ивановичу, – указал он на Гурова. – Или ко мне – Крячко Станиславу Васильевичу. Желательно прямо завтра-послезавтра с утра и подъехать. Кто-то из нас обязательно будет на месте. А нет – так с Дмитрием Сергеевичем пообщаетесь, – кивнул он на Семашко.

Лейтенант протянул руку Марии и пожал ее, прощаясь:

– Буду, вернее, будем, – смутившись, поправился он, – вас ждать, Мария.

– Обязательно приеду, – пообещала девушка, провожая гостей до двери и ожидая, когда они оденутся. – А давайте я вам с собой ватрушек дам! – неожиданно предложила она. – Мне мама их навезла столько, что я и за неделю не съем.

– А вот вы Дмитрию Сергеевичу ватрушечек и дайте. – Крячко незаметно толкнул локтем оторопевшего от такого неожиданного предложения коллеги Семашко. – А мы его во дворе подождем. Машину пока разогреем…

Гуров и Крячко вышли на лестничную площадку, а Семашко остался ждать ватрушек.

– Ты никак сводничеством занялся? – посмеиваясь, спросил Лев Иванович, когда они спускались на лифте.

– Так ведь видно, что они друг другу понравились! Вот пусть лейтенант теперь сам решает, продолжать им знакомство или нет.

– А вдруг у Марии уже кто-то есть? Встречалась же она, по ее словам, с кем-то полгода назад.

– Вот уж это вряд ли! – хмыкнул Крячко. – Ты, Лев Иванович, квалификацию, что ли, в дамском вопросе терять начал? Видно ведь по всем приметам, что сердце девушки свободно и нет у нее никого.

– По каким таким это приметам видно? – Гуров с интересом посмотрел на напарника.

– Фотографий молодого человека я нигде в комнате не увидел – это раз, девушка ближе к вечеру никуда не торопится и ей никто не звонит и эсэмэс-сообщений через каждые пять минут не шлет – это два. Сама она смотрит на нашего Дмитрия блестящими глазками и смущается всякий раз, когда он на нее смотрит, – это три…

– Хватит, хватит, – отмахнулся Гуров. – Ты, Станислав, прирожденная сваха. Тебе нужно свое агентство знакомств открывать.

– Еще чего выдумал – агентство знакомств! – делано-обиженным голосом парировал Крячко. – Я и в оперативниках хорош, а представь, если агентство такое открою, то от клиенток отбою не будет! Придется днями и ночами принимать разных дамочек, ищущих свое счастье. Да меня Наталья из дому погонит и пирогов своих навек лишит! А я без нее и ее пирожков быстро увяну и пропаду.

– Это точно – пропадешь! – Гуров подтолкнул Станислава в спину, пропуская его впереди себя в двери из подъезда. – Заводи мотор, полковник, а я стекла от снега пока очищу.

Глава 4

Крячко и Гуров ждали Дмитрия целых четверть часа. Уже и мотор нагрелся, и снег со всех стекол и бампера был тщательно счищен, а молодой оперативник все не появлялся. Крячко шутил по этому поводу, а Гуров, наоборот, начал нервничать и сердиться. Он хотел было уже звонить Семашко на мобильный, как увидал, как опер выходит из подъезда и с довольной улыбкой быстрым шагом идет к ним.

– Дмитрий, мы тебя вроде бы оставили только ватрушки, предложенные Марией, забрать, а ты пропал навсегда! Ну что же это такое! – недовольно глядя на лейтенанта, проворчал Гуров.

– Подождите, Лев Иванович, меня ругать, а лучше послушайте, что я интересного от Марии узнал! – возбужденно проговорил Семашко, усаживаясь следом за Гуровым и Крячко в машину.

– Неужели она нам еще не все рассказала? – удивился Крячко. – Давай, лейтенант, рапортуй.

– Знаете, с кем она встречалась полгода назад? – интригующим голосом спросил Дмитрий.

– Ну, вообще-то этот факт интересней больше тебе, чем нам, – усмехнулся Крячко.

– Подожди, Станислав, не перебивай его. Пусть скажет. Просто ты, наверное, не в курсе, что как раз в день убийства Вершининой у нашей Маши было свидание с парнем. Так и кто же он? – Гуров, который сидел рядом с ведущим машину Крячко, повернулся к Семашко.

– Ян Вершинин, вот кто! – торжественно объявил Дмитрий.

– Фьюить! – свистнул Крячко. – Ну и дела тут у нас творятся! А отчего же она нам этого не сказала?

– Я ее тоже об этом спросил, а она ответила, что думала, что раз мы ее не спрашиваем про это, то, наверное, знаем.

– Откуда же мы можем знать-то? – удивился Лев Иванович. – В деле об этом вообще ничего нет!

– А с тобой-то она почему вдруг разоткровенничалась о своих кавалерах? – спросил Крячко. – Неприлично девушке с новым знакомым так откровенничать при первой встрече!

– Она и не откровенничала, – обиделся за Марию Семашко. – Просто я не знал, как у нее номер телефона попросить, ну, и спросил, встречается ли она с кем-то сейчас. Она ответила, что нет, и добавила, что не встретила пока еще никого, с кем ей было бы интересно общаться. А потом вдруг сказала, что единственный, с кем она одно время встречалась, – это сын Александра Вадимовича. Да и то недолго, потому как оказалось, что он лгун и предатель. Я удивился и спросил, почему же она нам не рассказала, что хорошо знает Яна. Тогда и выяснилось, что она думала, будто мы все и так знаем. Слово за слово, я и вытянул из нее всю историю, и теперь мне понятно, почему в протоколе нет практически ничего о том, что это именно Яна зафиксировала камера на входе в подъезд в тот день. Вы оказались правы, Лев Иванович, – это он в подъезд тогда заходил!

– Интересно, интересно, – оживился Крячко. – А ну-ка, рассказывай эту историю дальше, и как можно подробнее! Лев Иванович, а ведь Дмитрий – просто клад для нас в этом расследовании. Вон как с ним девушки-свидетельницы откровенничают.

– Так вот. – Семашко поерзал, удобнее устроился на заднем сиденье и, чуть подавшись вперед, чтобы коллегам было его лучше слышно, стал пересказывать рассказ Марии: – Познакомилась Мария с Яном восемь месяцев назад. Пришла она как-то с учебы домой, а он под ее дверями сидит с видом побитой собаки и на дверь квартиры Вершининых, не отрывая взгляда, смотрит. Она его и спрашивает: мол, кто ты да что тут делаешь, а он в ответ – караулю, когда отец со своей новой женой придет домой. Зачем, спрашивает его Мария, караулишь, позвони да узнай, когда они будут дома. Отвечает, что отец, мол, трубку не берет и его избегает. Мария тогда Яна к себе в квартиру и позвала, чтобы не в подъезде парень торчал. Ну, а потом они