куску говна удалось избежать наказания. Как, если ты не инопланетянин? Как, сука?!

Лидин не заметил, когда достал топорик и до боли в пальцах сжал рукоятку. В следующий момент левая рука Дмитрия открыла дверь, а ноги переступили порог. Он ничего не соображал. Ощущение какой-то другой реальности, ненастоящей, виртуальной, было настолько сильным, что он даже не сопротивлялся. Им руководила ярость.

Мопс снова исчез, но Дмитрию было наплевать. Он не думал ни о псине, ни о таксисте.

Дмитрий подошел к двуспальной кровати, не скрываясь. В бликах от телевизора толстое лицо выглядело отвратительно и чужеродно. Женщина спала. Вдруг ее лицо скривилось, жирные губы зашевелились, производя чавкающий звук. Сука, жрет даже во сне. Дмитрий замахнулся для удара и тут же мощный толчок в спину сбил его с ног. Он перевалился через угол кровати, но топор из рук не выпустил. Лидин слишком поздно заметил, что рядом с толстухой пустое место. Толчок в спину привел его в чувство, вернул в реальный мир.

— Что, сука, поживиться думал?

Интонации в голосе показались Дмитрию знакомыми. Буржуи все так разговаривают? Так, будто перед ними собачье дерьмо. Толстяк взял с комода лампу в виде бронзовой скульптуры и пошел на Лидина. Сиськи жирдяя тряслись так, что, казалось, он не идет, а смеется от души.

Дмитрий подскочил, бросился первым и тут же получил лампой по голове. Вскользь, в шею и ухо. Хруст, и правую сторону обдало нестерпимым жаром. Лидин снова упал и в этот раз выронил топорик.

— Сука! Поживиться хотел? — как заведенный, повторял толстяк.

Лидин глянул на супругу хозяина. Она сидела на кровати, прикрыв толстой ладошкой рот. Блики от телевизора прыгали в широко открытых глазах. Дмитрий подскочил, в виске что-то кольнуло, и он снова присел. Именно это и спасло его голову от новой встречи с бронзовой скульптурой-лампой. Толстяк по инерции завалился чуть влево и вперед. Лидин не стал дожидаться, когда хозяин дома снова попытается его ударить. Времени искать топорик не было. Дмитрий выхватил шарф и, зайдя за спину толстяка, накинул ему на шею. Мужчина замер на несколько секунд, будто давая Лидину устроиться поудобнее. Скорее всего, от неожиданности, ведь таким, как он и в голову не могло прийти, что кто-то может себе позволить применить насилие по отношению к ним.

Дмитрий обмотал шарф и потянул за концы. И тут толстяк ожил. Он выпрямился, попытался схватить душителя, но Лидин стягивал петлю сильнее и сильнее. Толстяк захрипел, задергался, попытался засунуть под шарф толстые пальцы-сардельки. Лидин болтался на мужчине, словно галстук. Но толстяк сдавался. Дмитрий чувствовал это и давил все сильнее. Толстяк упал на колени, а потом завалился на бок и затих. А Дмитрий все давил и давил, сидя у него на спине.

— Какого хера ты сидишь?!

Лидин ослабил петлю и посмотрел на мопса.

— Заткни эту тварь, пока сюда не набежало…

Только сейчас Дмитрий услышал вопли. Толсгуха все еще сидела на кровати и орала. Хозяйка не ожидала такого развития событий, поэтому, когда ее муж избивал незваного гостя, сука молчала. Как только от супруга отвернулась удача, женщина заверещала.

Дмитрий не спеша слез с покойника, поднял топор (удивительно — когда никуда не спешишь, потерянные предметы так быстро находятся) и пошел к кровати. Задумай толстуха играть с ним в догонялки, это была бы самая короткая игра в ее жизни. Блиц-погоня.

Он просто подошел, замахнулся и опустил топор. Толстуха подставила руку. Лезвие топора отсекло три пальца и вошло в лица, разделяя нос надвое. Крик стих, но женщина была еще жива. Она, открыв широко глаза, смотрела на убийцу. Влажный от крови рот открывался и закрывался. Дмитрий ударил еще раз. Топор вошел глубже и чуть правее первой раны, отсекая толстую щеку. Женщина закатила глаза и завалилась на бок. Лидин ударил еще и еще. За лезвием поднималась, а потом распадалась на нити кровавая завеса. Вокруг все было в крови. А Дмитрий бил и бил. Он злился на себя. Не на этих жирных хозяев жизни и даже не на мопса, а на себя. За то, что он позволил втянуть себя во все это.

Лидин остановился. Рука замерла, не закончив траектории, в паре сантиметров от кровавого месива когда-то бывшего лицом. Дмитрий всмотрелся в ощерившиеся костями и зубами раны. Перевел взгляд на труп мужчины.

— Что я наделал? — прошептал Лидин.

Он все вспомнил. Таксист был таким же здоровяком, как и толстяк, привалившийся к комоду. Дмитрий не смог бы задушить его в семнадцать лет в одиночку. И воспоминания подтвердили это. Они были нечеткие, будто за пеленой тумана, но он видел, как убивали таксиста. Убивали! Лидин спал пьяный, когда с него сняли шарф и задушили водителя. Его друзья убили таксиста и обвинили в этом Лидина.

Дмитрий присел на кровать.

Они обвинили его. Они и этот проклятый пес.

Дмитрий осмотрелся. Мопс сидел на окровавленной груди женщины и вылизывал вытекший глаз толстухи.

— Ты знал, что я его не убивал? — спокойно спросил Лидин.

Пес оторвался от глазницы и посмотрел на человека так, будто тот только что вошел в комнату. У мопса был настолько глупый вид, что Лидин даже засомневался — разговаривал ли с ним пес.

— Какое это теперь имеет значение?

Все-таки разговаривал.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Знал, что это не я его убил?

Где-то завыли сирены.

— Ну, знал.

Пес спрыгнул с груди женщины на кровать и подошел к Лидину.

— Если б я на тебя не нажал, ты бы так и не решился разобраться с этими…

Не решился. Дмитрий кивнул и посмотрел на толстяка у комода. Он хотел спросить, при чем тут эти двое, когда увидел портрет, лежащий на огромной заднице мертвого мужчины.

Лидин встал, подошел к трупу и поднял портрет. Он узнал их сразу же. Всех троих. Молодой наглый ублюдок даже со снимка бросал вызов окружающему миру. Восемнадцатилетний подонок вел себя так, будто от него зависело — взойдет завтра солнце или нет. Это как минимум. Он был похож на отца… А, может, на мать. Лет через десять наверняка будет таким же жирным. Три толстяка… Дмитрий хмыкнул и отбросил портрет. Тот снова лег на задницу толстяка. Лидин присмотрелся. На трусах расплылось пятно. Обосрался, а в тот единственный раз, когда они виделись, он не был так жалок, да и поживей был чуть-чуть. Грозный, со свирепым взглядом и норовом. Будто только вчера снял малиновый пиджак. Сменил шкурку, а