внутри страны, как за ее пределами — в глазах мировой общественности и наших союзников.

А что же Андропов? Неужели доверился своему заму и отдал всё на откуп Его Величеству Случаю?

Искусственно созданный Цвигуном цейтнот не позволил Андропову эффективно использовать всю кагэбэшную рать — секретных агентов, — коим было вменено в обязанность присутствовать в толпах москвичей по пути следования космонавтов. Не были они вовремя снабжены и фотографиями блуждающего террориста. А то, что Ильин прибыл в Москву для совершения террористического акта, у Андропова сомнений не было.

Догадался председатель и о том, что его заместитель также не питает иллюзий в отношении намерений вооруженного двумя пистолетами боевика. А меры по его розыску, инициированные Цвигуном, носят лишь показной и отвлекающий характер.

Умел Семён Кузьмич завернуть воздушный шарик в красивую упаковку, ничего не скажешь!

* * *

Как только Андропову доложили, что террорист — офицер, у него мелькнула мысль, не заговор ли это военной контрразведки, находившейся в ведении и под патронажем генерала Цвигуна?

Идею эту Андропов отверг, вспомнив, что авторитет Семёна Кузьмича в офицерской среде нулевой.

«Просто, — решил председатель, — Цвигун пытается воспользоваться шансом, предоставленным ему судьбой. Убийства Брежнева он не желает — это ясно, как Божий день, но пассивно потворствовать возникновению скандала — это в его интересах. Ведь он считает себя обойденным, став всего лишь замом. Эх, Семён Кузьмич, Семён Кузьмич. С вашим порогом компетентности и интеллектом вытрезвителем командовать, а не Комитетом госбезопасности!»

Опасность возникновения скандала заставила Андропов действовать энергично.

По его указанию была усилена охрана Кремля и подъездов к нему со стороны Боровицких и Спасских ворот (последние рассматривались как запасной въезд) надежными оперативниками из центрального аппарата КГБ.

Затем он отдал распоряжение председателю государственного Комитета по телевидению и радиовещанию беспрестанно передавать в эфир информацию о порядке следования машин в кортеже, подчеркивая, что во втором автомобиле находятся Брежнев, Косыгин, Подгорный.

— Юрий Владимирович, — взмолился председатель Госкомтелерадио, — но ведь это всё равно что при входе в подъезд вывесить объявление:

«Уважаемые товарищи-домушники, деньги лежат в квартире на втором этаже!»

Если мои дикторы во всеуслышание сообщат, что во второй машине находится всё руководство страны, то какой-нибудь пьянчуга обязательно запустит в нее бутылкой, это же ежу понятно…

Андропову было ну, совсем «не до ежей», поэтому он, вопреки своей привычке выражаться просто и без назидания, сказал:

— Вы — государственный человек, товарищ Месяцев, а не феодал! С каких это пор в Госкомитете появились ваши дикторы? Да и вообще, ежи какие-то у вас на уме… Может, вас на зоопарк перебросить? Имейте в виду, что телевизор и радиоприемник у меня включены, поэтому я лично прослежу за работой ваших дикторов… До свидания!

Месяцев понял, что у Андропова, этого с виду плюшевого медвежонка, — стальные челюсти. Через год он в этом убедится окончательно: его место займет «железный канцлер» телерадиоэфира Сергей Лапин.

…Последнее, что сделал Андропов перед тем, как Ильин нажал на спусковые крючки, — позвонил в машину Брежнева и предложил немедленно перестроиться, заняв в кавалькаде последнее, пятое место.

Перечить Леонид Ильич не стал, тем более что это было уже второе предупреждение и ни от кого-нибудь — от высших чинов госбезопасности! Конспиратор он был отменный, поэтому, положив трубку, с наигранным возмущением обратился к Косыгину и Подгорному:

— А мы-то чего лезем вперед? Кого чествуют, нас или космонавтов? Скромнее надо быть товарищи, скромнее…

Отодвинув задвижку разделяющей салон перегородки, скомандовал водителю:

— Ну-ка, Виктор, быстро в хвост колонны… Чтоб мы последними были!

…Когда стихли выстрелы, лимузин с «Большой Тройкой» рванул в Кремль и тут же врезался в машину «скорой помощи», мчавшуюся на звук пальбы.

При ударе Брежнева отбросило на перегородку и он рассек в кровь бровь. Поэтому награды, как это видела вся страна, космонавтам вручал Подгорный.

Кстати, после инцидента у Боровицких ворот высшее руководство страны: Брежнев, Косыгин, Подгорный, — никогда более не находились одновременно в одной машине или самолете. Политбюро опасалось рецидивов «боровицкого синдрома».

Разбор «залётов»

Дело раскручивали в течение года.

Каждой сестре досталось по серьге: со своих постов слетели многие генералы и старшие офицеры Ленинградского военного округа. Добрались даже до военкома Смольнинского района, имевшего несчастье годом ранее призвать Ильина на военную службу.

Двоих сослуживцев террориста, младших лейтенантов А. Степанова и А. Васильева, осудили по статье 88 «прим» УК РСФСР «за недоносительство» на пять лет лишения свободы каждого.

Сегодня они считают, что их вина состояла в том, что они были излишне откровенны со следствием. Недаром говорится: «чистосердечное признание облегчает душу, но удлиняет срок».

«Недоносительство» Степанова и Васильева заключалось в следующем.

Однажды на дежурстве они включили телевизор и из программы «Время» узнали, что в Гане произошел очередной военный переворот и к власти пришли молодые офицеры.

Ильин на известие отреагировал моментально, спросив у сослуживцев, возможно ли такое у нас, ведь все отчаянные ребята сложили головы на фронтах Великой Отечественной. Вот и всё. О чем должны были донести сослуживцы Ильина, думается, они и до сих пор не понимают.

…Ильину предъявили обвинение по пяти статьям уголовного кодекса: распространение клеветнических измышлений, порочащих советский строй; попытка теракта; убийство; хищение оружия; дезертирство. Но не судили — признали невменяемым.

Думается, окажись любой на его месте, он тоже был бы признан душевнобольным. Ведь вынести Ильину нормальный, полновесный приговор — означало бы признать, что в государстве есть недовольные, едва ли не вооруженная оппозиция.

«Да как такое может быть?! В стране, где так вольно дышит человек, где трудящиеся коленопреклоненно рыдают от избытка любви перед портретами пролетарских вождей (80 копеек за комплект), один урод — вдруг на тебе! — стреляет в самого главного вождя. Да что же о нас подумает заграница? Что у нас чего-то там недостает — то ли свободы, то ли колбасы? Нет уж, как хотите, но Ильин — истый шизик!»

А тут ко времени подоспел профессор Снежневский с открытием вселенского значения — новой болезнью, вялотекущая шизофрения называется.

Кстати, чистейшей воды плагиат, украденный Снежневским у Хермана Левин-Гольдшмидта, отвязного теолога, отторгнутого и высмеянного своими коллегами за дремучее невежество в вопросах психиатрии вообще и за вялотекущую шизофрению, в частности.

Кстати, Левин-Гольдшмидт состоял на иждивении у западных спецслужб. В своих трудах, датированных началом 80-х годов XIX века, он выворачивал наизнанку Библию, пытаясь облагородить один из смертных грехов — измену. Он оправдывал предательство, используя исторические аналогии, представлял измену как вселенски обусловленное явление. Смотрите мол, делали же это праотцы рода человеческого, почему же нам запрещено?

Зарубежные