– Сколько времени мне отводится на подготовку?

– Две недели. Бой назначен на 15 июля, здесь же.

– Кто против меня будет действовать?

– Люди того, кто тебя захватил.

– Ты не говоришь имени хозяина, но шоблу его охарактеризовать можешь?

Виктор на минуту задумался:

– Есть стоящие бойцы, но для тебя они не опасны. По крайней мере, специальной подготовки, аналогичной твоей, никто из них не имеет. Если, конечно, ты правильно распределишь силы и не совершишь непростительной ошибки.

– Ясно.

– Готовься, Егор. Поражение для тебя в прямом смысле смерти подобно! И знай... я на твоей стороне!

– Почему?

– Есть причины, но о них не спрашивай.

– Спасибо и на этом. Хоть один человек за тебя, когда вокруг одна непонятка и враждебность, уже приятно.

– Я пошел, а ты приступай по-легкому. Не перенапрягись с непривычки, да что я тебя учу? У тебя получше учителя были, пока, удачи тебе!

Виктор Трунов вышел из палаты. Дверь закрылась.

После долгого лежания и ничегонеделания мышцы слушались плохо, и Егор долго разминал их.

Обед и ужин принесли строго по распорядку, который Астафьев составил сам. И меню соответствовало тому, что потребовал Егор.

Интенсивные, целенаправленные тренировки он начал со следующего дня, проснувшись ровно в 6.00 и приняв контрастный душ.

Напрасно прождал Егора его бывший одноклассник, а ныне старший офицер центрального аппарата Федеральной службы безопасности подполковник Владимир Кулагин. Он проторчал у «Чертова колеса» более часа, но Астафьев так и не появился. А жаль! Не в смысле квартиры, хотя и она не помешала бы перекантоваться до того, как он получит однокомнатную квартиру в общежитии службы, так как на большее Владимир, как холостяк, не претендовал. В Центр его перевели неожиданно из Питерского управления ФСБ, где он сумел раскрутить громкое дело о коррупции в прокуратуре одного из районов Ленинградской области при активном противодействии как криминальных, так и властных государственных структур. Поэтому и возникла проблема с жильем.

Не зная, что и думать, ждать дальше или уйти, Владимир принял решение поехать к Егору домой. Тем более адрес он хорошо знал.

Звонок в квартире Астафьева не работал. Пришлось стучать. Но никто не открыл, хотя дверь была просто захлопнута на предохранитель. Кулагин повернулся, чтобы уйти, но дверь напротив отворилась и оттуда вышла миловидная женщина. Она вежливо спросила:

– Извините, вы к Егору?

– Да, – ответил Кулагин.

– Еще раз простите, а не могу ли я узнать, кто вы и зачем вам понадобился Егор?

Володя подошел к женщине, развернул удостоверение сотрудника ФСБ.

– Господи! – ахнула женщина. – Егор заинтересовал КГБ? Но что он сделал?

– Ну, во-первых, не КГБ, которого давно уже в природе нет, а ФСБ, во-вторых, ничего Егор не совершал, по крайней мере, мне об этом ничего не известно. Просто я его школьный товарищ, сидели за одной партой. Потом, после школы, пути наши разошлись. А тут недавно нашел я его телефон, позвонил. Он ответил. Договорились о встрече на сегодня в одном месте. Но он, как ни странно, не пришел, а ведь всегда выполнял обещанное. Вот я и решил зайти сюда, по знакомому адресу, мало ли что? – разъяснил Владимир обстановку перепуганной женщине.

– Так что же мы стоим на лестнице? Нам необходимо очень серьезно поговорить, раз вы товарищ Егора. Проходите, прошу вас. В квартире и поговорим, – пригласила к себе женщина.

Кулагин не смог отказать женщине, в глазах которой читалась тревога за его друга, и вошел в холл чистой и уютной однокомнатной квартиры. Хотел разуться, но хозяйка дома воспротивилась:

– Не надо разуваться, мне и предложить вам на ноги нечего, да и не прибиралась я еще сегодня.

– Тогда, может быть, на кухне поговорим? Я, понимаете ли, часто курю, в комнате это будет наверняка неудобно. А на кухне, возле окна, надеюсь, разрешите?

– Проходите в комнату, кстати, там и пепельница есть, правда, как украшение, но пусть послужит и своему прямому предназначению, – улыбнулась женщина, настаивая на своем, – и курите, пожалуйста. Я в отличие от многих хоть и не курю, но к запаху сигаретного дыма отношусь равнодушно. Может, оттого, что в отделе института, где я работаю, все мужики, и дымят они безбожно.

– Ну, как скажете.

Кулагин прошел в комнату, сел в кресло возле журнального столика.

Женщина, задержавшись на несколько минут, внесла поднос с двумя чашками черного ароматного кофе и вазочкой с печеньем.

– Угощайтесь, Владимир Семенович!

– Вот видите, вы знаете, как меня зовут, а я вас – нет.

– Меня зовут очень просто – Нина!

– А отчество?

– Давайте без отчества!

– Ну и меня называйте в таком случае Володей или Владимиром, без отчества. Очень приятно, Нина!

Он взял чашку, сделал маленький глоток.

– Так что, Нина, вы хотели мне сказать?

– Понимаете, Владимир, в последнее время, как это ни прискорбно, Егор начал сильно пить. Это началось после того, как он узнал, что его жена, Галина, вовсю изменяет ему. Естественно, такого положения вещей он терпеть не стал, да и жизнь их, как это говорится, уже давно дала трещину, а тут просто все пришло к закономерному финалу, и Галина съехала к своему любовнику. За которого позже, насколько я знаю, вышла замуж, после развода. Егор же уволился из армии и... запил!

– Сильно?

– Да.

– Запои?

– К сожалению, да!

– И как долго по времени они продолжаются?

– По-разному. Сначала пил каждый день понемногу, потом первый, дня в три-четыре, запой. А сейчас может месяцами пить и из квартиры не выходить. Все, что можно из мебели, вещей, продал и пропил.

– Понятно. Вот почему он не пригласил меня к себе домой.

– Конечно! Ему было стыдно показать другу, как низко он опустился. А недавно тут Галина появлялась, мне сам Егор рассказывал. Собирается бывшая супруга купить эту квартиру. Егор взял аванс и вчера, когда стемнело, вышел из квартиры. Тут мы и встретились, поговорили. А выйти в своем состоянии он мог только за водкой. Но меня насторожила одна его фраза.

– Что за фраза? Извините, что так прямо ставлю вопрос, получается, как на допросе, но тоже, наверное, привык, как вы к дыму.

– Это ничего. А вот фраза была примерно такой: «Вот продам хату и уеду отсюда куда-нибудь в глухую деревню. Как умирающий зверь уходит от своих собратьев». Мне кажется, Володя, Егор поставил на себе крест. А он хороший человек, настоящий. Таких сейчас мало осталось. Ему помочь надо. Необходимо помочь! Я предлагала ему переехать ко мне, вам признаюсь, что люблю его, и давно, как только он поселился здесь, может, поэтому его боль и воспринимаю, как свою. Так вот, я предложила ему уйти от одиночества и перебраться сюда, организовать лечение, средства нашла бы.