— Еще вроде какое-то кольцо было, — попыталась вспомнить Принцесса.

— Не было никакого кольца! Никогда! — чужим, Агатиным, голосом сказал Таки. Потом опять потер лоб и сказал уже обычно: — Голова тяжелая.

— Ага, и в висках стучит, — согласилась Принцесса. — Наверное, на солнце перегрелись, как вчера Гофмейстерина. Интересно, ее из тюрьмы уже выпустили?

— Пошли навестим несчастную узницу, — хмыкнул Таки. — А потом — к пастуху Михо. У него знаешь какой сыр? Ты такого и не пробовала.

Междуглавие про животноводство

— Слушай, ты! Животновод! Мичурин подземный! Ты что натворил, селекционер… скажем так, сильно умный? Ты зачем подрываешь основы генетики?

— Да вообще никого не подрывал, с тех пор как взорвал Атлантиду! — возмутился Аид. — Вечно ты ругаешься зря. А я хорошо себя веду.

— А кто приделал голову быка к телу человека? Скажешь, Афродита?

— Ну это… это я Минотавра создал. По-моему, красиво получилось.

— Да какой же это Минотавр? Минотавр — сказочное чудовище. В нем много чего должно быть намешано. Скажем, голова быка, шея жирафа, руки обезьяны, ноги антилопы гну, хвост павлина… А голова быка и тело человека— это банально.

— А я так его вижу, — заупрямился Аид. — Художник имеет право на собственное видение.

— Художник… А пострадала от твоих художеств, между прочим, царица Пасифая. Несчастную женщину обвинили в том, что она… скажем так, нелегально вышла замуж за быка и родила ребеночка Минотаврика. Чего вообще не может быть по законам генетики. Но царь Минос, слабо знакомый с генетикой, поверил и обиделся. И я его понимаю.

— Ну ладно, не сердись. Давай Минотавра пристрелим, чтоб он тебя не раздражал. Вызовем из материковой Креции киллера Тезея…

— Нельзя так с животными обращаться, — строго сказал Посейдон. — Сначала насоздавать всякую дрянь, а потом стрелять. Придется изобретать зоопарк. Или даже питомник. Пусть там живет, питается, размножается, как сумеет. Может, молоко начнет давать. По склонам острова будут пастись стада молочных Минотавров для процветания экономики.

— Не понимаю, — пожал плечами Аид. — Один Минотавр — плохо, ты ругаешься. А стада Минотавров — хорошо.

— Один Минотавр — это чудовище, из-за которого рухнула семейная жизнь Миноса. А стада Минотавров — это новая порода молочного скота, что вполне добродетельно, — пояснил Посейдон.

Гофмейстерину они нашли в тюрьме, то есть в садике у дома мэра. Несчастная узница полулежала в гамаке и обрывала виноград прямо с лозы. Увидев детей, она радостно закричала:

— Наконец-то! Ваше Высочество, я уж и не знала, где вас искать! На пляж сбегала — нету, к горшечнику заглянула — нету!

— Так мы там и были, — удивилась Принцесса. — Только на пляже и у Яни, больше нигде!

— Что-нибудь выяснили?

— Ерунда получается, а не расследование, — махнула рукой Принцесса. — У нас пять подозреваемых: Таки, Анастазия, Яни, пастух и… и кто-то еще был, но я забыла.

— Я тоже не помню, — сказал Таки.

— Таки и Анастазия отпадают, Яни вообще не похож на вора. Надо собирать улики и алиби подтверждать… а ничего нету, ни улик, ни алиби. Вообще расследование не получается. А тебе как в тюрьме живется?

— Я озадачена, — призналась Гофмейстерина. — Господин мэр уступил мне весь дом, а сам ночевал на коврике в беседке. Утром меня накормили такими вкусностями… простите, Ваше Высочество, но персики, которые подают при дворе вашего отца, просто вата по сравнению со здешними. А когда я похвалила его дом, то мэр сказал, что я его могу забрать насовсем, а ему, мэру, дом совсем не нужен, потому что он, мэр, горит на работе. Теперь мне хочется сделать ему что-нибудь хорошее, но я не могу придумать что.

— Испеки ему пончиков, — предложила Принцесса. — Он таких точно не ел.

— А что, идея! — загорелась Гофмейстерина. — Только пончики надо есть горячими. Я их ближе к вечеру сделаю. А пока я с вами пойду. А то меня совесть гложет, что я пренебрегаю своими гофмейстеринскими обязанностями.

— Мы собрались к Михе-пастуху, он сейчас на пастбище, — сказал Таки. — Это далеко. Мы поедем на осликах.

— Ой! — скисла Гофмейстерина. — А может, пешком? Для фигуры полезно.

— Нет, это далеко, и дорога плохая. Я пойду возьму ослика у Яни и двух осликов у тетушки Афродиты.

Принцесса предвкушала, как Гофмейстерина будет залезать на ослика. Но все прошло гладко и даже не смешно. Ослик слегка просел под ней, но, в общем, держался молодцом. Сама Гофмейстерина с ошарашенным видом смотрела между его ушей, как будто там было что-то безумно интересное.

— Какая странная дорога, — удивилась Принцесса, когда кавалькада потрусила в гору. — Дорога должна быть ровная, асфальтовая. А тут одни булыжники, на них же скользко.

— Это не булыжники, это ступеньки, — объяснил Таки. — Так представляли себе дорогу наши предки. Знаешь, какая она древняя? Сам Посейдон по ней поднимался, чтобы пейзажем полюбоваться. А на верхнем пастбище он сражался с Богиней-Матерью. Кто победит, тот и будет владеть островом.

— Богиня-Мать — это кто?

— Очень старая богиня. В нее верили еще до Посейдона. Она жила в пещере, в горах. Там до сих пор находят ее статуэтки, такие смешные, ни головы, ни рук.

— Как же она, безголовая и безрукая, с Посейдоном дралась?

— Так вот Посейдон ее и победил. Вообще-то у нее и голова, и руки были…

— Посейдон оторвал?

— Нет, статуэтки такие увечные делали. Госпожа Марго, у вас какой-то подозрительный вид. Вам нехорошо?

— Мне прекрасно, — с трудом сказала бледно-зеленая Гофмейстерина. — Я в жизни так не наслаждалась. Меня просто чуть-чуть укачало. И очень жаль, что в осликов не вмонтированы кондиционеры.

— Потерпите, мы уже почти на месте. Вон там пещера. А вон козы пасутся.

Коз было очень много. А пастуха, наоборот, мало, то есть нигде не видно. Гофмейстерина сползла с ослика и села на траву.

— И как это мушкетеры сутками скакали в седле, — удивилась она. — Не трогайте меня, ребята, я чуточку посижу вот тут. А лучше полежу.

— Не надо сидеть на солнцепеке, — уговаривал Таки. — Пойдемте в тень.

Из проема пещеры веяло заманчивой прохладой и раздавался храп.

— Это та самая пещера, — торжественно сказал Таки. — А вот тут, где мы стоим, сражались боги.