жажда крови, я бы, наверное, и не заметил твоего трюка с пистолетом. Прятал его под столом?

— Тьфу, даже умереть нормально не можешь, — сплюнул в сторону старик, — Вновь разочаровываешь.

— Похоже, такова моя судьба — вечно разочаровывать твои ожидания. Пожалуй, этот раз получился таким, за который мне не будет стыдно, — сказал он и поднялся с дивана, не отводя взгляда от отца, — Полагаю, другой судьбы у нас уже нет, да?

— Ты сам прекрасно знаешь ответ, — оскалился отец, — Я не буду спокоен, пока ты существуешь в моей жизни, а ты — пока я существую в твоей.

— Каким бы ты хреновым отцом не был, я никогда не переставал любить тебя, — внезапно сказал младший Тодд, — Ты был откровенным мудаком, но я никогда не видел в тебе того, кого хотел убить. Я… хотел быть похожим на тебя. Мне хотелось, чтобы ты… гордился мной, но ты никогда не замечал моих стараний.

— Потому что все твои старания были жалкими!

— Как и твоя жизнь, старик, — тут же ответил колкостью бывший солдат, — У тебя было всё, и потерял ты это не из-за меня, а из-за собственного нарциссизма. Ты умудрился потерять любящую жену, что всю жизнь терпела твои выходки, потерял уважение людей, потерял сына, который старался быть похожим на тебя.

— И что теперь? — отец понимал, к чему ведёт его сын.

— А теперь… ты потеряешь свою жизнь, жалкий ублюдок, — со злобным оскалом ответил Дженсен и достал пистолет из внутреннего кармана своей куртки, — Передай дьяволу, что это я прислал тебя к нему!

Серия выстрелов прогремела в тишине комнаты. Дженсен не жалел патронов. Каждый выстрел был актом освобождения от гнетущего прошлого, актом освобождения от того, кто всегда стоял между ним и его собственной свободой.

Пули пронзили тело старика, выбивая из него кровь и жизнь. Он даже не успел произнести последние слова или попытаться защититься. Его лицо выражало удивление и страх перед неизбежностью. Наконец, старик упал лицом на стол, а затем и всем телом на пол, навсегда прощаясь со своей жизнью, что за считанные секунды покинула его дырявое тело.

Дженсен стоял над обреченным мужчиной, медленно опуская пистолет, который только что был его инструментом освобождения. Его взгляд был полон смешанных чувств: облегчения от того, что этот кошмар закончился, горечи от долгой истории боли, и чувства потери, несмотря на всё зло, что принес этот человек. Он ощущал полную опустошенность. Мужчина смотрел на тело старика, лежащее на полу, и видел в этом образе не только смерть, но и конец многолетней тяжелой ноши, которую он нес на своих плечах.

Бывший солдат присел на краю дивана, сделал глубокий вдох и выдохнул. Его вид был мрачным и лицо выражало сложную смесь чувств. Теперь он был свободен от тени своего отца, но с этой свободой пришла и новая реальность, полная утраты и пустоты.

Тем не менее он чётко осознавал, что это всё ещё не конец истории, которая началась пять лет назад. По крайней мере, она не может завершиться, пока ещё один её злодей находится в живых.

А это значит, что Фурии стоит приготовиться к встрече нежданного гостя в лице Дженсена — старого друга, напарника, коллеги и любовника.

И вряд ли эта встреча закончится дружескими объятиями и прощаниями.

«Долгих пять лет мне снилась месть. Пять лет кошмаров, где я подхожу к ним вплотную, а затем всё рушится. Теперь я подошёл вплотную и наяву. Я знаю имя своего врага — Фурия. Мне нечего терять.»

Глава 49

Последствия

Как же мне хочется вспомнить тот момент, когда я последний раз был самим собой.

Звучит, конечно, достаточно шаблонно, примитивно и совсем не оригинально, но я действительно забыл, когда последний раз не притворялся кем-то. Кажется, я стал вести себя по-другому с того момента, как прибыл в Нью-Йорк: был дружелюбным линчевателем, что скрывается в ночи, был хорошим другом для девушки, которая пыталась покончить с собой, был союзником трёх совершенно незнакомых мне людей, а на крыше, когда столкнулся лицом к лицу со Звездой, стал самым настоящим злодеем, который воспользуется всем, чтобы достичь своей цели. Забавно понимать, что ни в одном из этих случаев я не был тем самым Сином Айкавой, которым был в далёком детстве: добрым, наивным и любящим человеком, который дорожит своими связями и своими друзьями.

На самом деле, вероятно, я перестал быть собой ещё с того момента, как выбрался из комплекса. Уже после того момента я надевал на своё лицо самые разные маски, становясь для других людей тем, кого они хотели видеть подле себя. Почему я не был уверен в собственной личности? Бросьте, я прекрасно понимаю, что никто никогда не примет истинного меня — всем плевать на то, какой я на самом деле. Всем нужны лишь те качества, которые идеальны для них, и они хотят видеть их в тебе, в результате чего ты становишься их другом, знакомым, а то и вовсе членом семьи. Иронично то, что все людские связи временны. Как только ты перестанешь быть интересен и полезен другим, они избавятся от тебя, даже не подумав о том, какую боль они тебе принесли. Люди — самые эгоистичные существа на всём белом свете. Они никогда не изменятся, как и никогда не станут лучше. Таковой создала нас природа — всё на этом свете мы делаем лишь для себя. Даже герои, что спасают людей, делают всё это лишь ради собственной славы, статуса и больших денег, благодаря которым они могут прожить достаточно комфортную и приятную жизнь, не думая ни о чём. Быть может, так и стоит жить, но со стороны всё это выглядит достаточно ужасно и страшно.

Тем не менее таков мир, в котором мы живём.

Как же живу я? Ради чего я живу? Ради мести? Счастья? Или же я просто ищу способ ухватиться хоть за что-то, что придаст моей жизни смысл? Честно, я уже давно перестал понимать, ради чего каждый раз поднимаюсь и иду вперёд. Я забил себе в голову то, что должен отомстить за падших друзей, что даже не успели вкусить все прелести жизни, но что принесёт моя месть? Разрушения? Новые жертвы? Очень много слёз? Скорее всего, месть приведёт ко всему этому.

Так ради чего тогда я до сих пор продолжаю идти по