— Но среди них нет ни одного, кто был бы молод, рассудителен и рационален. Именно поэтому я выбрал тебя, — улыбнулся Хастл, — Настала пора передать бразды правления молодому поколению. К чёрту стариков, которые заперты внутри предрассудков и глупых правил, — издал лёгкий смешок он.

Молодой человек слегка поёжился от небольшого смущения, да отвернулся от своего собеседника, не желая больше продолжать данный разговор, который он сам и начал.

— Быть может, нам всё-таки стоит помочь вам в вашем плане? — задал вопрос он, стоя спиной к Гриму.

— Я не хочу втягивать лишних людей в семейные дела, — тут же отрезал старик, — Хочется самостоятельно пройти всю эту сопливую семейную драму.

— Хэппи-энда не будет.

— Лишь для меня, парень, да и то это очень спорно, — ухмыльнулся старый человек, — Я прожил достаточно, и мне осталось осуществить лишь одну свою задумку, чтобы, когда я буду умирать, я ни о чём не жалел. Таков мой путь, Крис, и такова моя судьба. Как по мне, это даже… счастливый финал? Думаю, что так, — закончил свою мысль старик.

Парень не стал никак отвечать на слова своего босса, предпочтя отправиться в свою каюту для того, чтобы насладиться приятным и расслабляющим сном. Гриму была понятна позиция его верного помощника, и он отчётливо понимал, что тот не хочет прощаться с человеком, который долгое время был ему что-то вроде учителя и мудрого наставника. Тем не менее старик предпочёл вновь подумать лишь о собственном комфорте и собственных желаниях, потому не отступал от задуманного.

Поставив заветную подпись в завещании, Грим убрал документ во внутренний карман своего пиджака и встал почти на самый нос своего лайнера, направив свой взгляд на ночной Нью-Йорк, в котором прямо сейчас находится тот самый родной человек, которого Грим хотел защитить, и которому он хотел подарить ту самую свободу, что долго обделяла парня своим присутствием.

«Когда человек видит того, кого он по-настоящему боится, он понимает, что не может игнорировать его. И тогда у него остаётся лишь два выхода: либо подчиниться объекту своего страха и надеяться на защиту, либо устранить его, чтобы избавиться от страха.»

«Что же выберешь ты, когда тебя поставят перед выбором? Продолжишь ли ты бороться, стремясь убить человека, что испортил всю твою жизнь? Или же ты решишь примкнуть к нему, позволив ему и дальше решать всё за тебя? Насколько сильна твоя воля? Сможешь ли осуществить то, что тогда не удалось мне? Сможешь ли ты отомстить за человека, которого я не смог уберечь?»

«Что же ты выберешь, дорогой внук?»

За кадром: правда

— И что ты вновь забыл в моём доме? — недовольным тоном спросил старик, присев на противоположном от Дженсена диване.

— Я думал, что это и мой дом, отец, — с насмешкой произнес бывший солдат, приняв расслабленную позу, — Мы же семья, если ты забыл.

— А ты забыл о том, что мне плевать на все эти семейные связи. Я не стану относиться к тебе лучше только из-за того, что ты — моё чадо. У меня нет обязанности любить тебя.

— Да-да, старик, я всё прекрасно помню, — прикрыл глаза Тодд, вспоминая их прошлый диалог.

— Тогда, молодой человек, позвольте спросить ещё раз: какого хрена ты забыл в моём доме? — более злым и раздражённым голосом задал вопрос отец.

Дженсен же начал отвечать не сразу. Он долгое время представлял у себя в голове этот диалог, и он не мог поверить в то, что он всё же состоится. Ему долгое время хотелось избегать этой темы, а то и вовсе не поднимать её при отце, но открывшаяся правда перед ним поставила крест на выборе лёгкого пути. Теперь мужчина считал своим долгом поговорить о наболевшем со своим стариком, попутно размышляя, достоин ли тот продолжать жить.

— Язык проглотил? — не унимался старый, — У меня слишком мало времени для того, чтобы смотреть на молчащего тебя. Либо ты говоришь, по какой причине ты явился сюда, либо проваливай! — старался повысить тон он, — Я не потерплю террориста в собственном доме.

— Это же ты сдал меня, да? — всё-таки решился задать вопрос бывший солдат, взглянув своему отцу в глаза.

— Ты о чём? — тут же сделал удивлённый вид отец.

— В тот день, когда меня захватили… Это же ты навёл на меня тот отряд наёмников, да?

— Что за бред ты несёшь? Я не понимаю, о чём ты…

— Не притворяйся! — рявкнул мужчина, не выдержав лжи, что пытался навязать ему его отец, — Я прекрасно знаю о том, что ты помог тем людям схватить меня! Помог им заточить меня в плен! Рассказал им всё о моих способностях! — перечислял в гневе он, — Ты сдал меня!

— Если ты всё это знаешь, то зачем спрашиваешь меня? К чему эта глупость? — перестал играть роль удивлённого старый человек, вернув спокойное выражение лица.

— Хотел услышать правду из твоих уст, — отведя взгляд, произнёс Дженсен.

Старик поднял бровь, словно пронзая взглядом своего сына. Его лицо выражало полное спокойствие, и в этот момент он казался совершенно невозмутимым. Улыбка, медленно скользнувшая по его губам, придала его лицу самодовольное выражение.

— Так ты хотел услышать правду? — спросил старик, — Правда такова, что я сделал то, что казалось мне наилучшим в тот момент. Я давно устал от тебя и твоей бесполезности, устал от твоей беспомощности и слабости, Дженсен. Ты был как бич для меня, а не сын. И теперь, когда ты вернулся, ты всё равно только хлопоты мне приносишь.

Ухмылка на его лице стала более явной, и старик словно наслаждался этой ситуацией. Он впервые за много лет имел преимущество над своим сыном, и это приносило ему удовлетворение.

— Что ты будешь делать, старик? — спросил Дженсен, взглянув в глаза своему отцу, — Возьмешь на себя ответственность за всё, что случилось? Расскажешь причины столь явного предательства? Потому что, если нет, я не уйду отсюда, не получив ответов.

Старик медленно выпрямился и чуть наклонился в сторону Дженсена. Его ухмылка не покидала его лицо. Он сидел в настолько уверенной позе, что сразу складывалось понимание, кто настоящий хозяин этого дома.

— Ты думаешь, что твои способности делают тебя сильным, Дженсен? — произнес старик, его