– Платье просто прелестно. И оно так вам идет!

– Спасибо, – В зеркале был кто-то чужой, незнакомый. Она – замужняя женщина… а сколько пройдет времени до того, как она станет вдовой и сменит белое платье на черное? О! Она этого не вынесет!

– Мэдлин, что с вами? Вы сожалеете о том, что согласились выйти замуж за лорда Уэллера?

– Нет, нет. – Мэдди закрыла лицо руками и постаралась успокоиться, а потом вкратце рассказала о том, что виконт нашел пулю. – Оказалось, что это и была «пчела». У него есть враг, который пытается его убить – это длинная и сложная история. Этот человек безумен. Виконт чувствует, что должен уехать до того времени – если оно вообще наступит, – когда этот человек перестанет быть угрозой не только для него, но и для тех, кто его окружает, особенно для меня.

– Как ужасно! – Фелисити была потрясена. – Я понимаю, он не хочет, чтобы вы пострадали, и согласна, что надо соблюдать осторожность. Но неужели нет другого выхода?

– Я тоже пыталась его в этом убедить, но безуспешно. Попытка убийства в доме викария только укрепила Эйдриана в решимости уехать сразу после свадьбы. Так что вы понимаете, что моя быстро приближающаяся свадьба вызывает у меня смешанные чувства. – Мэдди сглотнула, чтобы удержать слезы.

Фелисити хотела ее обнять, но Мэдди отстранилась и сказала:

– Вот так. Поэтому я хочу сейчас снять это платье. Оно наводит меня на слишком печальные мысли.

– Конечно, – согласилась Фелисити, а Мэдди посчитала плохим предзнаменованием слишком долго разгуливать в свадебном платье перед тем, как наступит день свадьбы. Вокруг и так уже было слишком много дурных предзнаменований.

Подруги повесили платье в шкаф, а полагавшуюся к нему накидку Фелисити забрала в свою комнату, чтобы кое-что доделать, Мэдди же взяла письма матери и отправилась на чердак.

Ей хотелось навестить могилу матери на церковном кладбище, но виконт посчитал это слишком опасным, и Мэдди с ним согласилась. На чердаке она встала на колени перед сундуком, в котором нашла перевязанную лентой пачку писем. Поцеловав пачку, Мэдди положила ее на самое дно сундука.

– Мама, я рада, что у тебя был шанс полюбить, и ты им воспользовалась, – прошептала она, опустив пыльную крышку. – Я на тебя не сержусь, поверь мне. Я тебя понимаю.

День был дождливый, и поскольку Эйдриан решил, что лучше оставаться дома из-за того, что безумный стрелок был где-то поблизости, они не совершили свою обычную прогулку по саду. Они сели втроем играть в бирюльки, и виконт отпускал глупые шуточки, чтобы поднять дамам настроение. Мэдди старалась не отвлекаться, но так получалось, что ей все время выпадало задавать Эйдриану вопросы о его детстве. Она вдруг поняла, что ее время кончается, а она почти ничего о нем не знает. У нее не будет возможности, например, услышать его рассказ о своем первом пони, на котором он в первый раз выехал за пределы двора.

– Мне казалось, что я страшный авантюрист, – рассказывал Эйдриан, доставая соломинку из общей кучи. – Я уже отъехал на порядочное расстояние, когда няня меня хватилась и подняла тревогу. За мной прибежал помощник конюха – почти такой же мальчишка, как я, и на этом мое приключение бесславно закончилось.

Все рассмеялись, а Мэдди представила себе пятилетнего Эйдриана с лицом херувима, и ее сердце растаяло.

– Вас наказали? – поинтересовалась Фелисити.

– Конечно. Меня на вес утро посадили в угол. Я посчитал это несправедливым. – Эйдриан вытащил еще две длинные соломинки.

– Да разве это наказание? Так – пустяк, – сказала Мэдди.

Настала ее очередь тянуть соломинку, но вместо того, чтобы смотреть на кучку, Мэдди не спускала глаз с Эйдриана, и кучка распалась.

– Ах, Боже мой! Какая я неловкая. Но вы и так нас обыграли.

Мэдди было не до игры, но она старалась быть веселой, хотя это давалось ей с большим трудом. Она с удовольствием посадила бы Эйдриана в угол, если бы могла, но это вряд ли поможет. К тому же он уже не был маленьким мальчиком, а взрослым мужчиной…

– По-моему, – покачала головой Фелисити, – вы двое совсем не думаете об игре. Я лучше сяду и почитаю. А вы можете держаться за руки, целоваться и миловаться, потому что только об этом и мечтаете.

Мэдди покраснела, а Эйдриан рассмеялся. Фелисити взяла книгу по древней истории из библиотеки мистера Эплгейта и села в дальнем углу комнаты. А Мэдди подсела к виконту, чтобы и дальше слушать истории о его детских шалостях. Сидеть рядом, слышать его голос и держать его руку – больше ей ничего и не надо.

За обедом все старались поддерживать непринужденную беседу. Если Мэдди и наблюдала исподтишка за Эйдрианом, отмечая некоторые детали и добавляя их к его портрету, об этом никто не должен был знать. Может, она сходит с ума. Но это безумие от любви и неизбежности грядущего одиночества.

Позже, когда все ушли спать и дом погрузился в тишину, Мэдди забралась в постель, оставив зажженной всего одну свечу. Затаив дыхание, Мэдди ждала до тех пор, пока дверь в ее спальню не открылась. Мэдди улыбнулась своему возлюбленному, стоявшему на пороге.

Она уснула почти на рассвете. Зачем тратить на сон драгоценные минуты дня перед свадьбой – последнего дня, когда они будут вместе? Кто знает, как скоро после свадьбы Эйдриану придется уехать?

Они обсуждали это среди ночи.

– Что, если мы поднимем на ноги всех соседей, чтобы разыскать твоего кузена-убийцу? – предлагала Мэдди. – Мы наверняка сможем его найти и засадить за решетку.

– Я не хочу подвергать тебя еще большим сплетням, Мэдлин. А кроме того…

– Что значат сплетни по сравнению с твоей жизнью? – прервала она его, бросившись ему на грудь. Но, вспомнив об осколке пули у него под сердцем, вздрогнула и отползла.

Эйдриан заметил ее движение, но промолчал. А потом продолжил:

– Он слишком хитер, чтобы попасться в ловушку. Пока мы будем собирать ваших соседей – а нам придется объехать их всех, – он узнает о наших планах и просто ускользнет, чтобы вернуться, когда все эти хорошие люди устанут сидеть в засаде и ждать его.

Эйдриан был прав. Мэдди лежала, прижавшись щекой к его груди, ощущая тепло и влажность кожи. Каждую ночь она открывала для себя что-то новое и понимала, что может любить его еще больше.

Сегодня она быстро умылась и оделась. Эйдриан уже был в столовой, а Бесс ставила на сервант блюда с едой.

– Доброе утро, мисс, – сказала служанка. – Волнуетесь, как и все мы, перед знаменательным днем?

– Да, верно, – сказала Мэдди, глядя в глаза виконту. Он улыбнулся ей в ответ.

Когда служанка вышла, он впился в Мэдди губами. Они отскочили друг от друга, лишь услышав скрип инвалидного кресла отца. Вскоре появилась и Фелисити.

– Сегодня замечательная погода, – сказал мистер Эплгейт, здороваясь со всеми.

Мэдди положила на тарелку любимую еду отца и налила ему чашку чаю. Он ласково похлопал ее по щеке.