Ничего не исправить, не вернуть, не переиграть! И не имеет значения, отделаешся ли ты сумасшедшим испугом или получишь серьезные травмы, – все, пошла совсем иная жизнь.

Одна ночь – и другая жизнь; как ни пытайся вернуть прежнюю – не получится. Потому что Клава стала другой. Они оба стали другими.

Они оба теперь наполнены знанием и телесной памятью своего единения и как это было у них!

– Клава, – серьезным сосредоточенным тоном заговорил Марк, – я проанализировал ситуацию и пришел к однозначному выводу, что этот твой Леша…

– Володя, – привычно поправила она.

– …вам с ребенком не подходит для жизни никак, – столь же привычно проигнорировал он ее уточнение. – Нам всем он не подходит.

– Почему? – спокойно спросила Клавдия.

– Да потому! – вспылил Марк, сразу же раздражаясь. – Потому что он совсем другой человек! Вот как мы будем воспитывать и растить ребенка, что-то ему объяснять о жизни, если его отец продает унитазы!

– Но кто-то ведь должен и унитазы продавать, – резонно заметила Клава, – не всем же науку двигать. И Володя хороший человек и очень даже достойный мужчина. И между прочим, он не торгует унитазами, а работает топ-менеджером на крупном предприятии, производящем сантехнику.

– Да я не оспариваю, что кто-то и сантехнику должен производить и продавать, и вполне уважаю всякую профессию. И допускаю, что этот твой… что он хороший человек и вполне себе достойный мужчина. Но нам с ребенком он никак не подходит.

– Марк, – попыталась что-то сказать Клавдия.

– Нет, подожди! – снова перебил он ее. – Послушай меня, я должен объяснить. Этот человек, пусть он сто раз замечательный, и прекрасный, и достойный мужчина, не спорю, но он не подходит нашей семье. У него совсем другой мир, другие законы его развития, восприятие жизни отличное от нашего, даже юмор у него другой, вернее, полное его отсутствие.

– Марк, – предприняла Клавдия еще одну попытку остановить его красноречие.

– Дай мне договорить, – потребовал он.

– Может, мы встанем с дивана, и ты договоришь? – предложила Клавдия.

– Сначала я договорю, а потом мы встанем, немного осталось, – не согласился он и продолжил: – Так вот, проанализировав все это, я решил предложить тебе… – Марк посмотрел на нее долгим, сосредоточенным и немного напряженным взглядом. – Клава, давай пусть этот ребенок будет мой. Наш с тобой.

Она какое-то время внимательно изучала выражение его лица и спросила:

– И как ты себе это представляешь?

– Просто. Будем жить вместе, ты, я и малыш, – изложил он свой план и добавил: – И все наши конечно же.

– Прекрасно. А спать мы с тобой тоже будем вместе или по-прежнему останемся друзьями? А, Марк?

– Нет, – очень серьезно заявил Марк.

– Что «нет»? – недовольно переспросила Клава. – «Нет» – мы не будем спать вместе и любить, или «нет» – не останемся просто друзьями?

…и именно в этот момент по никем еще не отмененному закону подлости и совершенно по-киношному не вовремя затренькал телефон Марка, лежавший на журнальном столике рядом с расстеленным диваном.

– Не бери телефон, ответь мне! – возмущенно потребовала Клавдия.

– Я сейчас… – пообещал ей Марк и, сев рывком, сразу же ответил звонившему.

Клавдия медленно втянула в себя сколько могла до упора воздух, задержала дыхание, прикрыв глаза, и, резко выдохнув, решительно поднялась с дивана и направилась в ванную комнату.

«Так что нет-то?!» – негодовала она, с остервенением начищая зубы.

С ума сойдешь с этим Марком Светловым!

Когда она проходила из ванной в кухню, он все еще продолжал разговаривать с кем-то по телефону, отдавая распоряжения суровым начальственным тоном и расхаживая при этом по комнате из угла в угол.

Ну и пусть, злилась на него Клава. Нет, ну кому понравится: «Он нам не подходит, у него другой мир», – передразнила она мысленно Светлова, а у тебя, значит, прямо всем мирам лучший мир на свете!

Провел с женщиной совершенно потрясающую, великую ночь любви, такой любви, от которой вы оба теряли сознание, вместе переносились в иную реальность – и на следующий день струхнул, – ай, ай, только не это, замените расстрелом! Нам нельзя, нельзя! Исключительно дружба на все времена – етить коромыть – чистая дружба спасет нас от расставания!

И так она все распаляла себя мысленным ворчанием, пока готовила завтрак.

– Мне надо в Центр, там какая-то ерунда с данными, – заявил Марк, входя в кухню.

– Сегодня суббота, – напомнила ему Клавдия, старательно сохраняя спокойный тон и медленно помешивая варящуюся в кастрюльке кашу.

– Но данные надо обрабатывать, – объяснил он.

– Понятно, – кивнула Клава, – то есть поговорить нормально нам не удастся, я правильно поняла?

– Овсянка? – потянул носом Марк. – Класс! Больше полугода не ел твоей овсянки. Я вернусь из Центра, мы сядем и спокойно все обсудим. Обещаю. Все, я в душ.

– Охо-хо, – смиренно вздохнула Клавдия ему вслед.

Овсянка, которую она варила, на самом деле была одним из любимых блюд Марка. Наверное, лет шесть назад Клавдия редактировала книгу известной французской писательницы, которая много лет прожила в Шотландии. И так неожиданно получилось, что Клавдия с ней встретилась, когда та приезжала в Россию. Они коротко пообщались, но Клава, не удержавшись, спросила, что делает мадам, чтобы находиться в такой великолепной форме. А та, посмеявшись, ответила:

– Не верьте никому, когда они кокетливо уверяют вас, что прекрасно выглядят только благодаря своим генам, позитивному настрою и занятиям спортом. Все это «merde» (фигня – мысленно автоматически перевела с французского словечко Клава). Все мы неизбежно стареем, это нормальный процесс, а молодые не по возрасту лица и подтянутые тела по большей части результат прекрасной пластической хирургии и современной косметологии. Если вы живете в ладах со своим возрастом, но хотите ему немного помочь, чтобы чувствовать себя энергично и долго быть здоровой, питайтесь правильно, ходите с наслаждением пешком, общайтесь с интересными людьми, улыбайтесь, хотя бы назло врагам, и оставьте проблемы других людей решать им самим, даже если это ваши близкие и любимые родственники.

И она рассказала Клавдии рецепт правильной и на самом деле уникальной по своим целебным и питательным свойствам овсяной каши.

Во-первых, это никакой не «Геркулес» ни за что и ни разу! Это необработанные, а просто очищенные от оболочек зерна овса. Их долго варят исключительно на воде, без соли вообще, вода-овес – все, при этом постоянно помешивая. Доводят до готовности и только тогда добавляют по желанию соль, мед или сахар-молоко.

Клавдия пошла дальше и стала замачивать овсяные зерна на ночь, утром сливала воду, тогда каша варилась быстрей и была, как ей казалось, вкуснее. Вот как-то так.