Он спокоен, несуетлив. Стоит рядом, терпеливо ждёт, пока Ежи закончит возиться.

— И последний штрих, — непонятно процедил лопоухий, тыкая обёрнутым в тряпку пальцем в панель управления автомобилем. — Опачки! Всё! Можно прощаться и говорить тёплые слова.

Выбравшись из салона, Ежи захлопнул дверь автомобиля, мазнул тканью по месту соприкосновения, нанося последние штрихи к картине «нас тут нет», и убеждённо констатировал, позволив себе улыбку во весь рот:

— Мы — красавцы! А ты, Вит, красавец в кубе!

Транспортное средство Деребы, между тем, пришло в движение. Плавно тронулось, выбрало полосу движения и покатило вперёд, увозя в дальние дали спящего владельца.

— На работу поехал, — продолжал лыбиться Брок. — Я в навигаторе нашёл адрес муниципалитета, где Фарэй службу тянет, и отправил его туда. Утро скоро, так что, считай, доброе дело сделал. Надеюсь, не проспит. Или у него выходной?

Ответил он себе сам, точно отмахивался от жертвы беспорядочный связей: «Да похрен, пусть катается»…

Бесфамильный одобрительно хлопнул заботливого знайку по плечу и потребовал:

— Доставай свою игрушку. Я, лично, дороги не знаю.

Чертыхнувшись, тот извлёк из заранее прихваченного вчера рюкзака планшет и запустил карту, по ходу комментируя:

— Я геометок, от греха подальше, не ставил, но номер дома запомнил 1641. Сейчас прямо, через четыре перекрёстка направо и строго по прямой. Планировка округа параллельно-перпендикулярная, так что заблудиться не должны. Можно попробовать через дворы срезать, но по темноте я бы не рискнул.

— Через дворы, — отрезал Сквоч, всем своим видом показывая, что решения не изменит. — Копы ночную смену докатывают. Вспомни, как тряслись, пока сюда добирались. Через две улицы на третью патрули с мигалками. Можем нарваться.

— Во дворах тоже, — возразил я. — На агрессивных аборигенов.

Замечание получило аргументированный отпор.

— С ними можно попробовать договориться. С полицией — нет.

Приняв сторону сослуживца, лопоухий пожал плечами, сверился с картой и уверенно направился к ближайшему строению, в котором начинали загораться окна.

Мне оставалось лишь ковылять следом, переживая не на шутку разыгрывающееся похмелье и мечтая о литрах вкусной воды с холодным душем.

Бесфамильный, подстраиваясь под меня, пошёл рядом, сообщая пропущенные подробности:

— Мы когда к дому белобрысого приехали, то тачка закатилась прямо в гараж… Ну, вышли, попытались до тебя достучаться — куда там! Ты спал как убитый. Тогда сами пошли в дом. Прошерстили, нашли сейф в кладовке. В стенку вмонтированный, со сканером отпечатков. Ежи предложил Фарэя притащить. Ох, и тяжёлый он! Но его лапа подошла. Старики, ему, похоже, полностью доверяют. Внутри деньги оказались. Много. Примерно двадцать девять тысяч кредитов Федерации. И бумаги. Брок посмотрел по диагонали…

— Договор аренды банковской ячейки на какую-то Марви Деребу, доверенность от её же имени на доступ и управление, документы на недвижимость и финансовый отчёт с биржи ценных металлов, — углубился в тонкости ушастый, которому тоже не терпелось поделиться удачно обстряпанным мероприятием по перераспределению материальных благ. — Взяли только деньги.

— Ага, — вернул себе инициативу наш приютский сослуживец. — Только их. Больше ничего. Правда, там и брать оказалось особо нечего. Прибедняются госслужащие. Ни картин, ни статуэток. Визор — и тот средних размеров… Однако, чует моё сердце — не нашли мы какой-то тайник. Не нашли…

Не сбавляя хода, опередивший нас на полкорпуса лопоухий повернулся и саркастически заметил:

— Сквоч! Ты меня удивляешь. Сам же родного папашу непрестанно цитировал: «Взял — вали, задержишься — отдашь с процентами». Меня поторапливал.

— Так то от приступа здравого смысла, — отшутился бесфамильный, делая наивно-простецкую рожу. — А наследственная жадность и генетическая предрасположенность другое шепчут.

Меня их выяснение отношений заботило мало. Пусть пар выпустят. Спросил о другом:

— Вас охрана при въезде в посёлок проверяла? В доме сигнализацию как обошли?

— При въезде в посёлок, конечно, проверили, — ответил лопоухий. — Мы со Сквочем к полу пригнулись, когда сканер шлагбаума включился. Но ничего, прокатило. Белобрысого программа опознала. Охранник лишь из будки высунулся, присутствие, стало быть, обозначить. На выезде — так же.

— Да-да! Мы потом, как в сейфе покопались, Фарэя обратно в тачку отнесли. С ним и свалили, — внёс последние штрихи в канву повествования бесфамильный. — А в доме сигналка только на внешнее проникновение работала. Машина — в числе разрешённых объектов числится. В ней заехали, в ней выехали. Ворот не ломали. Чего датчикам голосить? Ежи говорит, что предки Деребы в жизни не докопаются, куда кредиты исчезли. И в полицию не побегут, чтобы сыночка в краже не обвинили. Надеемся — на него подумают. Что в азартные игры проигрался или без спросу в долг друзьям дал.

— Толково, — признал я. — И я всё проспал.

— Бывает… Прикинь! Двадцать девять…

— Да тише ты, — цыкнул на расходившегося Сквоча взводный умник. — Нашёл, где орать!

Кивнув, бесфамильный заткнулся, соглашаясь с разумными доводами товарища и озираясь по сторонам.

Окружающая атмосфера словно подчеркивала рекомендацию Брока. Темно, мрачно, обшарпано, вокруг полно непроглядных пятен, образованных природной тенью и отсутствием света — того и гляди, выпрыгнет оттуда какое-нибудь уродище с оружием и крайне недружелюбными намерениями. А тут мы, такие, разговоры денежные ведём.

Вокруг многоэтажки, лишних ушей — девать некуда…

* * *

… Как любил повторять мой умудрённый жизнью дед: «Слово материально. Потому думай, внучек, что, где и когда мелешь своим языком».

Словно в насмешку над ляпнувшим лишнее бесфамильным, метрах в пятнадцати перед нами ослепительно вспыхнули фары, украсившись сверху каруселью таких знакомых проблесковых маячков, а усиленный динамиком голос отрывисто пролаял:

— Стоять, не двигаться, руки держать на виду. Полиция!

Откуда на этих задворках взялись копы, я подумать не успел. Хлопнули двери, кто-то невидимый и громкий привычно приказал:

— На колени. Руки за голову, — после чего добавил уже нормально, обращаясь явно не к нам. — Проверь, кто, что… Я их на мушке подержу.

В подтверждение всей серьёзности намерений, на краю видимой зоны шевельнулось нечто чёрное, до боли напоминающее ствол дробовика.

Со стороны водительской двери показался человек. Подходить он не стал, остановился на расстоянии пары прыжков, причём позицию выбрал умело — заранее уйдя с линии дружественного огня.

— Ты! С рюкзаком! На коленях — ко мне. Рук не опускать.

С рюкзаком — это у нас Брок. Так, бедняга, и замер с прислонённым к загривку планшетом. Я хорошо видел его напряжённую спину, побелевшие, сжатые на затылке пальцы — один в один как Дон Чжоу, тогда, на перроне…

Подчиняясь, ушастый мелко, нехотя задвигал ногами, перемещаясь к копу, снимающему что-то плоское с пояса. Мигнул голубоватый огонёк светодиода, продолговатая штука нацелилась на товарища.

— Так, кто это у нас?.. Болох Куну, разыскивается за серию квартирных краж… — у меня отвисла челюсть. Какой, к чёрту,