Когда император Константин стал использовать христограмму (ХР), то он еще не был христианином. Он принял крещение только незадолго до смерти. Герман Вирт смог доказать, что он «позаимствовал» этот символ у персов («Нордланд». 1936. № 6). «В действительности речь идет о королевском персидском полевом штандарте, солнечном знамени так называемых „огнепоклонников“. Этот символ известен нам по греческо-бактрийским монетам, датируемым II веком до нашей эры, например, по монетам короля Гиппострата (135 год до н. э.)». Кроме этого Вирт указывал на то, что этот знак можно было встретить не только на монетах персидской династии Арзакидов (250–124 годы до н. э.). Этот же знак встречался на монетах Птолеемев в 300 году до нашей эры.

«Божество (распятое) на древе» в качестве мотива встречается отнюдь не один-единственный раз. Очевидны параллели с висевшим на мировом древе Одином. В древних христианских легендах самого различного происхождения подчеркивается, что крест, на котором был распят Христос, был сделан из побегов «мирового древа». Это сопоставление имеет исключительное значение. Многие индогерманские мифы, говорящие о «древе жизни», имели большое значение для христианства. Мендель («Христианская символика». 1854) проводил различия между «древом жизни» и «древом познания». Он указывает, что крест Христа был сделан из древесины последнего. Во всяком случае, имеется огромное количество недвусмысленных изображений, которые показывают Христа распятым не на кресте, а на дереве. Герман Вирт («Священная протописьменность человечества») указывает на надписи англосаксонского Рутвельского креста, где говорится о том, что «Христос был на побеге» «самого достойного из лесных деревьев».

Следовательно, здесь можно проследить не только связь с распятием на дереве, но и с другими образами, которые большей частью называются «вилообразными крестами». Можно смело утверждать, что Христос был распят на руне жизни, которая изначально была символом, пробуждающим жизнь. Такие кресты можно найти в Кельне, Кесфельде, Андемахе, Ксантене. Их носили по улицам во время чумы, чтобы тем самым отогнать от городов смерть. В сохранившихся народных преданиях говорится о том, что одновременно с процессиями в церковь приносили «ветку жизни» или «росток жизни». Отчетливо прослеживается связь с этим обычаем в Кесфельде, где вилообразный крест являлся центром процессий на праздник Троицы. Маловероятно, что этот крест был принесен в Кесфельд Карлом Франкским, как гласит сохранившаяся надпись. Впрочем, распятие в форме этого необычного креста появляется уже в ранненемецкую эпоху, что доказывает примечательный надвратный камень замка Тироль. В тех же самых краях, где получили распространение вилообразные кресты, дети на Пасху носят «пальмовые посохи», которые сохранили форму вилообразной руны жизни.

Широко распространенная сегодня католическая священная формула IHS (IN HOC SIGNO — сокращенное от «Сим победиши») была привнесена в церковную традицию только лишь Бернардином Сиенским. В 1430 году он стал совмещать свои проповеди с демонстрацией особого знака, который представлял собой сияющее солнце с тремя буквами J.E.S. Естественно, это был двойной знак, в котором были использованы знакомый народу солнечный символ и доступная для прочтения народом «печать Христа». В 1541 году это знак был взят на вооружение орденом иезуитов. Они сделали солнце менее выраженным и превратили центральную греческую букву «эта» (Н) в сочетание креста, (Н) и трех гвоздей в форме знака |/. Иезуитов нисколько не смущало, что они использовали символ сердца, который в народных преданиях и обычаях использовался в качестве знака матери-земли. Древние обычаи пытались приспособить к культу сердце Марии и сердце Иисуса. Однако активное использование знака сердца в народном искусстве указывает на то, что этот символ укоренился в народном сознании. Иезуитская форма этого символа используется только в местностях с преобладающим католическим населением. Ханфтманн отдельно указывал на подобную трансформацию («Деревянные постройки Гессена». 1907): «Когда церковь в своем стремлении использовать язык германских образов для ее собственных целей пришла к необходимости использования декоративного символа, обозначающего сердце Иисуса и Марии, то она уже была основательно осведомлена о сути древних знаков. Одновременно с этим она меняет смысловое значение символа: если вначале он ассоциировался с почтением, то сердце стало пламенеющим». Тем не менее именитый фольклорист еще до 1933 года писал, что символы служили «для трюкаческого управления народными нравами». Если бы он подразумевал исключительно символы в целом, которые стали использоваться в христианстве, то он был бы прав. Однако подобное суждение в отношении всех символов нашего народа кажется в высшей мере странным.

Другим символом, который подобно «сердцу» имеет индогерманское происхождение и в определенной мере связан с нашим наследием, является «ромб». В христианской традиции он используется в трансформированной форме в качестве «мандорлы» — особой формы нимба, который овалом окутывает фигуры святых. Гецингер в своем «Действительном справочнике немецких древностей» писал: «Мандорла, овальный нимб вокруг фигур святых или мистическая миндалина, называлась глориоль и изображалась в форме овала, который со временем стал иметь заостренную форму внизу и вверху… Название и значение этого символа произошло от представления о том, что миндаль считался сладким орехом в жесткой оболочке, то есть стал символом происхождения человека». На Севере изображенный в сходной форме символ аналогичным образом считался знаком рождения человека, а именно вечной жизни, проистекающей от материнства. В качестве символа «миндалина» заметным образом использовалась в церковной обстановке. Подобные символы мы находим в самых различных культурах, причем во всех культурах они имеют одинаковую трактовку. На это указано в работе O.A. Уэлла «Половое поклонение» (Сент-Луис, 1920). Один из знаков в индийской традиции называется «двери жизни». Этот символ встречается в культовых постройках, возведенных близ Бомбея. Другой символ встречается в древнеегипетской традиции, связанной с божеством Гором, который почитает свою родительницу Исиду, изображенную в виде ромба, именуемого «йони». Традиции говорят об однозначной трактовке этого символа. Даже «Краткий словарь немецких суеверий» (том 1, с. 142) говорит о том, что изображение женских половых органов или установка объектов, их копирующих, предназначались вовсе «не для устрашения демонов», но для содействия появлению потомства. Если в христианской иконографии Христос изображается появляющимся из этого таинственного символа, из загадочной мандаролы, то очевидно, что это указывает на его рождение. Это предельно точно соответствует народным представлениям. Нередко изображение Христа заменяется начертанием знака IHS. Подобные начертания мы находим в немецких деревенских домах в тех местах, где обычно наносились древние символы, при помощи которых германское крестьянство просило ниспослать обильный урожай, то есть это были символы плодородия. Зачастую символ ромба можно обнаружить в древних церковных постройках. Наиболее показательным примером этого может быть оконце в английской церкви аббатства Думбан. Английский искусствовед Раскин оказался не в состоянии оценить истинное символьное значение этого объекта, а потому охарактеризовал его всего лишь как «одно из прекраснейших окон во всей Англии».