— Отец, я себя намного лучше чувствую. Болезнь спала. И, как видишь, я вполне могу дойти до храма сама — добавила Мия, обращаясь к Рэму и ошарашенной ее появлением публике.

Девушка шла, пошатываясь, осторожно переставляя свои миниатюрные ножки и опираясь на перила лестницы.

Одета она была в легкое белое, «а-ля греческое», платье на одно плечо. На голом ее плече «отдыхала» бриллиантовая змея— она обвила ее руку, а голову положила на хрупкое девичье плечико.

Темные волосы были причесаны и уложены в красивую прическу. Половина локонов была собрана сверху, как и у Анастасии.

«Какие красивые локоны, — подумала Настя, — не то что было ночью, какое-то воронье гнездо на подушке».

И тут до Насти стало доходить, что быть может это вовсе и не сон был. И она действительно освободила Зименею и помогла Мие, вытащив и оттащив ее душу, от Грани подальше.

И в подтверждении своих мыслей девушка увидела, что бриллиантовая змея слегка зашевелилась на руке у девушки, сделав еле заметные движения хвостом и головой. Будто незаметно поприветствовав Настю.

Впрочем, этого никто не заметил, кроме Насти. Все смотрели на Мию. Ее отец подбежал и обнял свое дитя. Он сиял и целовал в обе щеки своего ребенка.

— Доченька, ты справилась! Ты действительно истинно верховная жрица!

— Папа, я была не одна. Мне помогала Зименея, — но отец словно и не слышал ее слов.

Он был ошарашен тем, что она сумела выжить. Он лишь обнимал своего ребенка, которого уже и не надеялся увидеть живым.

— Да, да, зименея… — пробубнил он себе под нос.

— Да! Зименея! — девушка неожиданно оттолкнула отца, — она самая, хоть ты и отрекся и уже не веришь в ее силы. Но она помогла мне! И мне нужно срочно в Храм!!! Папа! Все в силе? Все должны собраться в Храме. Я не уйду за Грань, как мама, обещаю. Но другим тоже надо помочь…

— Но ты еле стоишь на ногах, — хотело было возразить Рэм.

— Она права — встряла в их разговор Настя, — не волнуйтесь, самое страшное в ее случае уже позади, — девушка постаралась изменить свой голос, чтобы окружающие поверили, что это через нее говорит Зименея.

Ее мини-спектакль сделал свое дело. Рэм тяжело вздохнул. Он знал, что ее своенравную девочку не исправишь. Мужчина обнял своего ребенка и подставил локоть для руки дочери. И обреченно лишь сказал — «Идем».

Хант подошел к Насте совсем близко и шепнул ей на ухо — «Так вот как ты чудила этой ночью». Мужчина знал, какой в действительности голос у Зименеи. И после, также галантно предоставил свой локоть для руки своей пассии. Их пара направилась за отцом и дочерью, в Храм Великой Врачевательницы.

Процессия уже подходила к двери особняка, как Настя вдруг развернулась и спросила у Мии:

— А у тебя в гардеробе есть перчатки? Они нам понадобятся…

— Была парочка, — ответила Мия с сомнением в голосе.

— Где они лежат?

— Наверное, наверху в шкафу в корзинке с розовой лентой.

— Хорошо. Ждите. Я скоро, — Настя освободила свою руку из-под локтя Ханта и стремглав побежала наверх.

Только было и видно, отблески ее голубой юбки. Сначала она забежала к себе, где нашла среди своих новоприобретенных вещей симпатичные черные кружевные перчатки, а потом побежала в спальню к Мии. Не сразу, но девушка нашла нужную корзинку. Здесь была пара перчаток — тонких кружевных. Элегантные белые и синие с изысканной вышивкой из камней.

Также стремглав, девушка побежала вниз. Где ее ждали ничего не понимающие мужчины и Мия.

— Все!!! Идем! — сказала, слегка запыхавшись, Настя и приложила палец к губам Ханта, — ни о чем не спрашивай, так надо.

И они пошли своим ходом к храму Зименеи, через весь город, где то и дело слышались рыдания, стоны, всхлипывания. По пути их несколько раз обогнали четверки носильщиков, которые относили в храм больных, не способных передвигаться.

Но рыдания и причитания быстро стихали, едва кто-то видел, гордо вышагивающего Рэма, который нежно и аккуратно вел под ручку свою дочь.

Со стороны казалось, что отец и дочь вышли на прогулку по своему любимому городу. И пригласили с собой своих друзей — Ханта Сиорского и его спутницу. Так вальяжно и неспешно вышагивали они.

А не то что, градоначальник ведет последнюю верховную жрицу «на убой». И все кругом прощаются с родными и близкими, которых больше не увидят. И рыдания залили весь город.

А эти двое шли. Будто и не было эпидемии выкосившей полгорода. Отец, что вел свою дочь «на работу» для проведения очередного целительного ритуала. Как это бывало раньше.

— Это что, Мия? Верховная жрица?

— Она, что жива? Она здорова!!! — то и дело стало доноситься то тут, то там.

К тому моменту, когда они дошли до храма Зименеи, город радостно забурлил, переваривая новость о выздоровлении верховной. В сердцах оставшихся жителей зародилась надежда на спасение. И на то, что они все же увидят еще раз своих родных и близких.

Возле величественного сооружения (храма) четверка остановилась. Здесь царила тишина. Двери были закрыты, и, когда-то витражные, окна стояли наспех заколоченными досками.

Кто-то отчаянный, потерявший свою родную душу, недавно разбил прекрасные витражные окна, залил черной и красной красками белоснежные стены. Стены отмыли, но кое-где остались разводы — черные и красные полосы. Которые при этом совсем не портили вид этих стен, сложенных из белого сверкающего камня.

У горожан уже опустились руки, и мало кто верил в целительскую магию Зименеи. Поэтому к роскошному храму относились уже не с тем трепетом, что был раньше.

В нерешительности четверка немного помялась перед центральными массивными дверьми. На них был выбит замысловатый цветочный орнамент, покрытый золотом и перламутровой краской.

— Отец, ты можешь идти, — робко проговорила Мия.

Девушка не решалась войти в Храм.

— И оставить тебя одну? Как Нию? Нет, я не допущу второй раз этой ошибки.

— Ты не виноват в смерти мамы, ты все равно не мог ей помочь. А лишь заразился бы от нее, — ответила отцу дочь, хоть и оба они поняли смысл этих слов как «я тебя больше не виню», — Идем, — Мия повела плечами и попыталась открыть массивную дверь.

Девушка преодолела свой страх перед неизбежным — ее там ждали сотни больных, сгорающих от «магической лихорадки».

Но дверь ей не поддалась. Слишком тяжелая. Да и девушка была еще слаба.

— Дай я попробую, — сказала Настя и попыталась оттолкнуть дверь.

Едва дотронулась она до дерева, как Настя почувствовала холод, словно дверь была покрыта не