– А знаешь, Аркадий, парень по складу характера больше на терапевта похож. Уж очень хорошо у него соображалка работает. Ты извини, Аркаша, но вы, хирурги, все-таки руками больше, чем головой, соображаете. А ты, Сергей, – обратился он ко мне, – совершенно точно определился со своим призванием? Ведь еще только первый курс одолел, все у тебя впереди.

– Да, Евгений Иванович, все уже решено.

– Ну что ж, ты меня заинтересовал. Аркадий, насколько я слышал, сейчас у вас на медфаке почти вся профессура из Питера?

– Да, Женя. Сам знаешь, как трудно кафедру в Питере получить, а тут такая возможность – и сам профессор, и Питер почти рядом.

– Тогда договоримся так. Учись, Сережа, посмотрим, что из тебя получаться будет. Но мне бы хотелось видеть тебя кардиологом, понравилась мне твоя работа.

На этом мы распрощались.

Чазов ушел, а Аркадий Борисович еще хорошо приложился к бутылке с коньяком. Пообедав, мы двинулись на вокзал.

Я шел в радостном возбуждении. Наконец-то сделан первый маленький шаг к исполнению моего плана, рассчитанного на долгие годы и постоянно корректируемого! О моей скромной персоне знает академик Чазов, который в недалеком будущем станет известен всему медицинскому сообществу. И он достаточно благосклонно относится ко мне. Мои надежды работать в Кремлевской больнице перешли из категории несбыточных в достаточно реальные.

Уже вечером, когда мы сидели в купе и пили чай, Аркадий Борисович начал просить у меня грамоту, объяснив, что ее повесят на стенде в помещении кафедры, чтобы студенты видели, к чему стремиться.

«Ага, – подумал я, – а также чтобы видели фамилию куратора этой работы».

Я, конечно, пообещал отдать грамоту на кафедру, но предварительно показав дома.

По приезде домой я сдал последний экзамен, и впереди было два месяца без учебы. Но мне уже начали поступать различные предложения от нашего комитета комсомола возглавить студенческий строительный отряд первокурсников, которому предлагалось выехать на стройку в Казахстан. В те времена еще не организовалась полноценная система строительных отрядов с центральным штабом, а также штабами республик и областных центров, поэтому было достаточно сложно с поисками объектов для работы. Когда меня вызвали в комитет ВЛКСМ университета и строго предложили как комсомольцу, проявившему хорошие организаторские способности, возглавить строительный отряд, я, разозлившись на эту бесцеремонность, отказался, заявив, что собираюсь работать в отряде проводников, формирующемся на медфаке. Членам комитета это не очень понравилось, но насильно навязывать должность не стали.

Зато командир отряда проводников, услышав такое, немедленно предложил мне стать комиссаром отряда. К моему удивлению, обидевшийся комитет ВЛКСМ согласился с моей кандидатурой без звука, и в парткоме тоже все прошло без сучка без задоринки.

Мне ужасно не хотелось занимать эту должность, но деваться было некуда, и я согласился. Дома, услышав о том, что я буду работать комиссаром отряда проводников, эту новость практически никто не комментировал. Мама только вздохнула и сказала:

– Никак ты не успокоишься, Сережа, все ищешь новых приключений.

– Да нет, мама, это приключения ищут меня.

* * *

И опять началась адова работа. Вместе с Вовой Амелиным, командиром отряда, мы курсировали от университета в железнодорожное депо, составляли списки будущих проводников, расписание учебы, которую, правда, обещали сделать минимальной. Составляли графики медосмотров перед приемом на работу. Параллельно знакомились с коллективом. В основном это были девушки первого – третьего курсов, то есть тех, которым не надо было проходить летнюю практику. Было, конечно, и несколько парней, но большинство собирались ехать на стройку и довольно пренебрежительно относились к нам, сообщив, что заработки у проводников мизерные, а вот они привезут домой тысячи рублей.

Но я знал, что это далеко не так. И что наивные ребята могут и не заработать тех денег, которых ожидают. А вот проводники, особенно если они не будут отказываться от дополнительных смен, могут заработать достаточно прилично.

Амелин, сосредоточив свои усилия на взаимодействии с отделением железной дороги, целиком передоверил мне работу с коллективом.

Отряд у нас собирался большой, почти сто человек, и девочки были в нем разные. Даже при разговоре с ними я уже примерно знал, с кем из них могут возникнуть проблемы во время работы, но я не мог, основываясь на своих выводах, отказать человеку в приеме в отряд. И только когда набор закончился и мы достигли максимума, согласованного с железнодорожниками, я вздохнул свободнее и вместе со всеми посетил несколько занятий, организованных для нас в депо. Было даже что-то вроде экзаменов, где сам преподаватель подсказывал ответы ничего не запомнившим студентам. Он говорил, что все равно сначала мы будем прикреплены к опытным проводникам и лишь через несколько поездок начнем работать без наставников.

И вот настал день моей первой поездки. Я пришел в депо, как и все, на час раньше. Вначале мы выслушали краткий инструктаж бригадира, затем нас распределили по вагонам. Я должен был работать с молодой проводницей Валей. Когда наша бригадир сообщала, кто с кем работает, то не преминула сказать, чтобы Валентина хорошо обучила меня тонкостям профессии. Это вызвало необидный смех присутствующих, но Валя застеснялась и покраснела. И вот после инструктажа мы разошлись по вагонам, и наш состав медленно пополз к вокзалу.

Нам с Валей, как и всем остальным парам проводников, предстояло работать на два вагона. То есть пока один проводник отдыхает, второй работает в обоих вагонах. Но при посадке в Энске и на конечной станции мы проверяли билеты вдвоем.

Посадка прошла быстро, поезд тронулся, и началась моя очередная эпопея длиной в два месяца.

Сегодня у нас был рейс на север. Эта железнодорожная ветка была проложена относительно недавно и шла вдоль границы. Приблизительно через четыре часа наш поезд остановился на пограничной заставе, и в вагонах началась проверка документов, которой мы также не избежали. Валя в это время рассказала мне, что с пограничниками в вагонах работать гораздо легче, потому что всех драчунов и скандалистов они быстро учат вежливости прямо в тамбуре. Об этом знают все, кто ездит в погранзону, и поэтому в вагонах всегда спокойно. Лишь изредка попадаются личности, которые едут здесь в первый раз и потом долго сидят у пограничников на заставе.

В первые часы она мне также объясняла мои обязанности. В частности, уборка, выдача и прием постельного белья, ну и, конечно, чаепитие. Пообщавшись со мной до пограничного пункта, Валя ушла отдыхать, сказав, что сменит меня через три часа.

Я аккуратно встречал на посадке пассажиров, проверяя билеты. В шесть часов вечера растопил титан и начал разносить желающим горячий чай. Пригласил и стоящих в тамбуре пограничников. Они по очереди с удовольствием попили со мной чайку, рассказывая местные байки и знакомя новичка с местными порядками. Пока никаких происшествий не было, и все шло без особых проблем. Вскоре пришла заспанная Валя и сказала, что я тоже могу прилечь. Но спать мне не хотелось, и я с удовольствием под стук колес разглядывал пролетавший мимо лес, сидя в служебном купе.