думали, и были настроены решительно. — Документики имеются?

— Гуляем мы — ответил Сурков — у меня есть паспорт. А у тебя? — он глянул на меня, я залез в рюкзачок.

— А у меня — паспорт и студенческий. Вам что предъявить, сержант?

— Проедемте с нами. Садитесь в машину — ответил сержант. И скинул автомат с плеча. Я глянул на Суркова, он на меня. И мы оба пожали плечами.

— А с чего нам куда то ехать? — спросил я.

— Там объяснят — сказал второй — давайте. В машину. — и открыл дверь отделения для задержанных.

Честно говоря, мы оба слегка растерялись. Идут двое, к ним подъезжают менты, и говорят — поехали. Что, почему — не ваше дело. И попробуй возрази. И мы залезли в машину. Там было, слава богу, не наблевано. Уазик завелся и бодро поехал. Я заметил, что более мелкий мент что то говорит по рации. Из зарешеченного окошка было видно, что мы развернулись, и снова переехали Обводный. И, чуть проехав, остановились возле отдела милиции. Дверь открылась, и мелкий мент сказал:

— Пошли.

Второй шел сзади. Так мы и вошли в отдел. Нас не посадили в клетку, а указали на скамейку в рекреации, напротив окна дежурного. А рядом, в клетке, разделенной на женскую и мужкую половины, в это время пели, плясали, били морду и целовались сквозь решетку. Шум стаял такой, что я с трудом понял, когда второй мент нам сказал сидеть и ждать, к нам подойдут. И ушел. Дежурный в это время выслушал первого ментенка, и кивнул. И мы остались одни в рекреации. Только из клетки какой то синяк тут же попросил закурить. Достал полную пачку, и отдал страдальцам. Потом и прикурить дал. Зажигалку не дал, пожалел все же.

— Как думаешь, Дух. Что это?

— Нас с тобой, Сурков, в чем-то подозревают.

— А че в клетку не сажают?

Тут открылась входная дверь, и менты, под руку ввели мужика с избитым в кровь лицом. И посадили рядом с нами. Он глянул на нас, помотал головой, и наклонился к полу. Из разбитого носа на пол капала кровь. Менты ушли. А мужик так и сидел рядом, безучастно капая кровью.

Тут менты вошли в сопровождении полной тетки. Голос у нее был такой, что перекрывал весь ор вокруг:

— Не, не они. Те оба были брунеты, и помельче.

Я хмыкнул:

— Это у них тут, Сурков, расследование преступлений опережающими методами. Задерживают кого ни будь, и показывают всем потерпевшим. Вдруг кто узнает. Ну, что б не напрягаться особо.

— Скажите пожалуйста, какой новаторство! — засмеялся Серега — как думаешь, нас выпустят, или уже все?

— Ты заметил, что нас не обыскали? Так что, скорее всего выпустят.

— Твоими бы устами — Сурков достал сигарету и закурил. — они, похоже, вообще сбрендили.

Тут наконец открылась дверь рядом с окном дежурного, и оттуда вышел лейтенант, направившись к нам. Только он не стал требовать документы или вообще что-то спрашивать. А сразу начал орать:

— Кто вам разрешил курить в помещении отдела?!

Я и так не особо волновался. А тут, почему то совсем успокоился. Только полез в рюкзак, достал сигареты и закурил. В клетке курили все. В окно дежурного было видно, что и дежурный и его помощник тоже курят. Так что я затянулся и взглянул на лейтенанта. А Сурков заговорил своим специальным, мерзковатым, голосом для допросов:

— Вы, лейтенант, сейчас мне объясните, на каких основаниях задержали меня и моего друга. И если я эти основания не сочту убедительными, то я вам гарантирую, что завтра отдел ждет полная, всеобъемлющая проверка. Потому что вы здесь совсем берега потеряли. Первых встречных прохожих задерживать!

К концу Серегиного выступления в помещении наступила тишина. Я с любопытством уставился в лицо летёхи. Он оказался достойным чуваком. Как то встряхнулся и сказал:

— Я приношу вам свои извинения. Давайте я вас провожу. Прошу.

В клетке заулюлюкали. Я бросил сигарету на пол, и встал. Сурков подумал, и тоже встал. И мы пошли на выход.

— Вы извините ребята. У нас подряд три разбоя, два каких то ухаря резвятся. Вот ППС и переусердствовал.

— Не влияет, лейтенант. Пусть нас отвезут где взяли.

Летеха засмеялся:

— И тогда у нас все ровно?

— Да можно и без машины. Мы с пониманием — открыл наконец рот я.

— Ну уж нет. Пусть везут — продолжал говняться Сурков.

Лейтенант махнул рукой, к нам подъехал Уазик. Поновее и без люстры. Коротко переговорив с пожилым сержантом, лейтенант сказал:

— Отвезет куда скажите. И извините еще раз.

Мы уселись на заднее сидение и поехали.

Мне, почему то, смешинка в рот попала, и я, пока мы ехали, по Лиговке, сидел и фыркал. А Сурков не мог успокоиться.

— Окуели в край. Чтоб не напрягаться, скоро всех по клеткам рассадят, и будут потерпевших мимо водить! Чувствуешь, Душина, тонкий криминализм, и следственные уловки?

— Да не быкуйте вы, мужики. — вдруг заговорил мент-водила — У нас, на прошлой неделе, пол отдела отстранили. Работать некому. А тут грабежи в районе начались. Вот все и носятся как ужаленные. ДурЯт. Но вы уж войдите в положение.

— Ты мне, сержант, скажи, — не успокаивался Сурков — я теперь что, по улице в белые ночи прогуляться не могу?! Я что, на грабителя похож?

— Не, я б тебя убийцей скорее посчитал. Но пацаны в ППС — зеленые совсем.

Тут уж я не выдержал и заржал.

— Вот, Сурков. Слушай опытного человека. И держи себя в руках. А то возьмут тебя. Во время прогулки.

Сержант высадил меня на Невском, и повез Суркова домой. Благо у них завязалась оживленная дискуссия о внешнем виде преступности. А я не торопясь перешел Невский и дошел до дома.

На кухонном столе стояли телефон, и недопитая чашка кофе. Это я, еще днем, обсуждал с Игорем и Сурковым план отражения агрессии на Фредово жилище. На автоответчике было несколько сообщений. От Вики. Она просила позвонить. Глянул на часы. Начало четвертого. Утром позвоню. Не торопясь зарядил, и включил кофеварку. Спать не хотелось, так что приму душ, да и сяду ваять науку. Но вместо этого, подошел и уставился в окно.

Свет я не зажигал, в доме сумрачно. Но прозрачный свет за окном намекает, что скоро между облаками и городом появится солнце. Уселся на подоконник, и закурил. В прошлой жизни, я, в это время, торчал в Обнинске. Из школьных знакомых и друзей, регулярно виделся лишь с Сурковым и Иво. С Фредом лишь изредка. И только