Флора запротестовала было, но в трубке уже щелкнуло. Всего через пару секунд еще один женский голос ответил:

— Полиция, отдел приема информации от населения. Чем могу помочь?

Флора не помнила, та это женщина, что рассердилась на нее, когда она заговорила об окровавленном ноже, или нет.

— Мне надо поговорить с кем-то, кто расследует убийство в Сундсвалле, — попыталась она.

— Для начала можете поговорить со мной, — предложил голос.

— Это большой камень.

— Не слышу вас. Говорите громче, пожалуйста.

— То убийство, возле Сундсвалля… Вам надо искать большой камень. У него кровь снизу…

Флора замолчала, чувствуя, что пот из-под мышек стекает по бокам.

— Откуда у вас информация об убийствах?

— Я… Мне кое-кто о нем рассказал.

— Кое-кто рассказал вам об убийствах возле Сундсвалля?

— Да, — прошептала Флора.

Она слышала, как сердце колотится где-то в висках, в ушах шумело.

— Продолжайте, — ободрила женщина.

— Убийца воспользовался камнем… камнем с острыми краями. Это единственное, что я знаю.

— Как вас зовут?

— Это не имеет значения, я только хотела…

— Я узнала ваш голос, — сказала женщина. — Это вы звонили и рассказывали про окровавленный нож. Полиции уже известно о вас, Флора Хансен… Но вам нужно к врачу, потому что вам определенно требуется помощь.

Женщина положила трубку, а Флора так и осталась сидеть с телефоном в руке. Когда в прихожей завалился набок набитый продуктами пакет, Флора так дернулась, что сорвала держатель с кухонным полотенцем.

Час назад Элин Франк вернулась домой после затянувшейся встречи с директорами большого дочернего предприятия «Кингстон», на котором обсуждались две британские холдинговые компании.

В желудке тоскливо посасывало из-за того, что она смешала валиум с алкоголем и улеглась в постель с фотографом из Vogue. Элин твердила себе, что это маленькое приключение было ей необходимо, чтобы развеяться, что у нее давным-давно не было секса, — но только покрывалась холодным потом от стыда.

На кухне она взяла бутылку «Перье» и прошла через комнаты в старых сине-красных спортивных штанах и застиранной футболке с растрескавшимся изображением ABBA. В гостиной остановилась перед телевизором: на экране какая-то высоченная женщина бежала по арене к планке для прыжков в высоту. Элин поставила бутылку с водой на стеклянный столик, сняла с запястья резинку и собрала волосы в высокий «хвост», после чего направилась в спальню.

Сегодня вечером ее ждут телефонные переговоры с подразделением в Чикаго (тем временем ей будут делать маникюр и парафиновую ванночку), а в восемь она отправится на благотворительный ужин, сядет в первый ряд, и ее партнером по столу будет руководитель концерна «Вольво». Кронпринцесса вручит премию от Государственного фонда наследственных имуществ, а развлекать гостей будет Roxette.

Элин прошла в гардеробную. Она слышала звук работающего телевизора, но не особенно прислушивалась; начались новости. Элин открывала шкафы и скользила взглядом по одежде. Наконец выбрала отливающее металлом зеленое платье, которое модельер Александер Маккуин создал лично для нее.

Из телевизора долетело имя Викки Беннет.

Вздрогнув, Элин выпустила платье из рук, и оно скользнуло на пол. Элин вернулась к телевизору.

Огромный телеэкран был заключен в тонкую белую раму, отчего казалось, что картинка возникает прямо на белой стене. У комиссара по имени Улле Гуннарссон брали интервью на фоне унылого полицейского участка. Гуннарссон пытался терпеливо улыбаться, но взгляд выдавал раздражение. Гуннарссон провел рукой по усам и кивнул.

— Я не могу давать комментарии, пока идет расследование, — сказал он и коротко кашлянул.

— Но поиски под водой вы закончили?

— Верно.

— Означает ли это, что вы нашли тела?

— Я не могу ответить на этот вопрос.

Блики от телеэкрана плясали по комнате. Элин, не отрываясь, глядела, как на экране поднимают из воды искалеченную лобовым столкновением машину. Кран потянул ее вверх, машина разорвала водную поверхность и закачалась. Вода с шумом стекала с машины, а серьезный голос тем временем рассказывал, что автомобиль, угнанный Викки Беннет, обнаружили днем ранее в реке Индальсэльвен и что полиция опасается, что оба — и подозреваемая в убийстве Викки Беннет, и четырехлетний Данте Абрахамссон — погибли в результате несчастного случая.

— Полиция умалчивает обо всем, что касается находки, но, как стало известно «Актуэльт», подводные работы окончены, а поиски детей прекращены.

Увидев на экране изображение Викки, Элин больше не слушала, что говорит диктор. Девочка стала старше и похудела, но не изменилась. У Элин словно остановилось сердце. Она вспомнила это ощущение — как она несет спящую девочку — и прошептала:

— Нет! Нет…

Она не сводила глаз с худенького бледного личика. Волосы висят как попало, неприбранные, спутанные. Их всегда было трудно привести в порядок.

Она все еще ребенок, и вот говорят — она умерла. Упрямый взгляд избегает смотреть в камеру.

Элин отошла от телевизора, покачнулась, оперлась о стену и не заметила, как написанная маслом картина Эрланда Куллберга сорвалась с гвоздя и упала на пол.

— Нет, нет… — заплакала Элин. — Не надо так, нет…

Когда она видела Викки в последний раз, девочка плакала у нее на крыльце. А теперь она мертва.

— Не хочу! — закричала Элин.

С сильно бьющимся сердцем она подошла к освещенной витрине, где стояло большое блюдо-поднос с традиционным узором. Блюдо подарил ей отец, который, в свою очередь, унаследовал его от какой-то родни. Элин взялась за верхний край витрины и с силой рванула ее вниз. Витрина с грохотом обрушилась на пол. Стекла разлетелись, осколки посыпались на паркет, а само узорчатое блюдо разбилось.

Элин, словно от дикой боли в животе, согнулась пополам и скорчилась на полу. Она прерывисто дышала, снова и снова думая: у меня была дочь.

У меня была дочь, у меня была дочь, у меня была дочь.

Наконец Элин села, выбрала из отцовского блюда осколок побольше и провела острым краем по запястью. Потекла теплая кровь, закапала на колени. Элин еще раз провела острым краем осколка по руке, зашипела от боли — и услышала, как скрежетнул ключ в замке: кто-то открыл дверь и вошел в дом.

Взяв чугунную сковородку, Йона обжарил на сильном огне два толстых ломтя говяжьего филе — уже отбитые и приправленные грубо помолотым черным перцем и паприкой. Когда они покрылись прозрачной корочкой, комиссар сунул их в духовку, посолил и выложил на порезанную ломтиками картошку. Когда мясо начало доходить, он сварил соус — портвейн, смородина, бульон из телятины и трюфели.