Мне нужно уехать. Сменить картинки, как говорят. В другой обстановке будет легче смириться с неизбежным – мы больше никогда не будем вместе…

К завтраку я спустилась немного приободрённая принятым решением. Осталось сообщить о нём семье и выдержать уговоры остаться.

Папа в холле провожал Викторию, собиравшуюся на смену. «Она уже у нас ночует?» – промелькнула мысль, оставившая меня на удивление равнодушной. Поздоровавшись с ними, я прошла мимо. Дедушка уже сидел за столом.

– Доброе утро, Лисичка, – смотрел озабоченно, старался разговаривать преувеличенно бодрым голосом, и я поняла – знает.

– Привет, деда, – поцеловала его в щёку и отправилась к кофеварке. Не могла находиться под его сканирующим взглядом.

– Доброе утро, – таким же, до противного бодрым, тоном сообщил нам отец, заходя на кухню.

Я налила себе кофе и устроилась с противоположного края стола, подальше от них. Молчала, рассматривая кружку и делая из неё медленные, осторожные глотки сладкого горячего кофе.

Мужчины обменивались встревоженными взглядами, но тоже молчали. А что тут скажешь? Стандартное – время лечит, разве только.

Но мне нужно было им сообщить о своём решении, поэтому я не спешила уйти из-за стола. Хотя желания завтракать совсем не чувствовала. Налила себе ещё кофе, продолжая тянуть время перед сложным разговором. А ведь сложного-то в нём ничего и не было, но это в другое время. А сейчас их озабоченные лица не сулили мне спокойного отъезда.

Наверняка будут уговаривать, упрашивать, используя запрещённые приёмы – своё слабое здоровье, моё чувство вины, что бросаю их одних… В общем, проще уехать, ни о чём не предупреждая.

Я задумалась. А может, так и сделать? Нет. Это неправильно. Они любят меня и не заслуживают такого отношения.

– Папа, дедушка, – я откашлялась, – мне хочется поехать куда-нибудь, развеяться.

– Отличная мысль! – подхватил отец, перебивая меня. – Мне как раз доктор рекомендовал свежий воздух. Давай в Швейцарию, а? Папе там очень понравилось.

Дедушка активно закивал, подтверждая его слова. Я наконец подняла на них взгляд и покачала головой.

– Я хочу поехать одна… Пожалуйста, отпустите меня, – добавила просительных ноток в голос, чувствуя, что не дожимаю.

Они промолчали, и я истолковала это как одобрение. Ну что ж, главное – предупредила о своих намерениях. Наверняка ещё соберутся и будут обсуждать, как меня отговорить или навязаться в компаньоны. Значит, удалиться надо по-английски. Причём сегодня же.

Я допила кофе и вернулась в свою комнату. Открыла ноутбук и просмотрела расписание ближайших вылетов, особое внимание уделяя международным направлениям. Пусть помучаются, когда станут отслеживать мои шаги. В том, что они этим займутся, как только я исчезну, даже не сомневалась.

Я собрала спортивную сумку, куда запихнула, несколько свитеров, двое джинсов, с десяток смен белья. Только самое необходимое. Там, куда я направляюсь, вечерние наряды мне ни к чему.

Убежала прежним путём и снова удачно. Чувствовала ли я вину за то, что бросила папу и дедушку одних? Возможно. Но я успокаивала себя, что они взрослые люди. И прекрасно справятся без меня. К тому же у папы теперь появилась Виктория, которая присмотрит за ними обоими.

Заметив на заснеженной дороге машину такси, я помахала рукой.

– На железнодорожный вокзал, – сообщила водителю, устраивая сумку рядом с собой.

Нужный мне поезд отправлялся через два часа. Приобрела билет на нижнюю полку в купе и отправилась купить воды и крекеров в дорогу. Если сильно проголодаюсь, схожу в вагон-ресторан. Но что-то я сомневалась, что захочу туда идти. Чувство голода всё не приходило.

В купе я была одна. Что очень порадовало. Выкупать все четыре места не хотелось. Я не знала, сколько времени проведу на юге. И пусть сейчас межсезонье, деньги мне всё равно понадобятся. А если обращусь к своему счёту, об этом тут же станет известно отцу. Так что рассчитывать я могла только на свои ресурсы., если не хотела быть обнаруженной. Благо, накопления у меня были.

Поезд медленно тронулся. Перрон и люди на нём медленно уплывали назад, оставаясь в городе, в котором мне больше не было места.

Я смотрела в окно на серый зимний пейзаж, затем на заснеженные поля и лесные массивы. Колёса мерно стучали, убаюкивая. Я расстелила постель и легла на жёсткую койку, накрывшись неуютным одеялом.

Сон не шёл. В памяти всплывали картины, о которых я не хотела сейчас думать, о которых хотела забыть. Но воспоминания, словно мотыльки, летящие на огонь, продолжали сгорать у меня на глазах, оставляя после себя боль и пепел.

Телефон коротко дзинькнул, информируя о входящем сообщении. Конечно, оно было от Вадима. Даже в мыслях это имя причиняло мне боль.

«Алиса, пожалуйста…» – успели жадно ухватить глаза, прежде чем я зажмурилась и изо всех сил нажала на кнопку выключения. Вытащила сим-карту и положила её в карман рюкзака, лежавшего у меня в изголовье, за подушкой.

Снова легла и крепко зажмурила веки, пытаясь не позволить слезам вырваться наружу. Затем всё же сдалась, уткнулась лицом в подушку и заплакала.

42

Спустя сутки я уже была в столице Краснодарского края. Здесь всё ещё царила осень или середина весны, смотря, наверное, в каком настроении приехать. Шёл дождь, собираясь в глубокие мутные лужи. Погода вполне соответствовала моему состоянию, и я даже почувствовала удовлетворение от того, что снаружи было так же серо и неуютно, как и у меня на душе.

Я покинула территорию вокзала и оказалась посреди предновогодней феерии. Клумбы, газоны и деревья были украшены светящимися в сумерках символами наступающего праздника. Вспомнила, что уже совсем скоро наступит новый год, который я впервые в жизни встречу в полном одиночестве. Стало очень тоскливо, захотелось скорее убраться с оживлённой, несмотря на дождь, улицы и закрыться в четырёх стенах, завесив плотные шторы.

Я нашла салон сотовой связи, купила новый мобильник и зарегистрировала местную сим-карту. Старый оставила здесь же в обмен на значительную скидку. В ближайшем кафе заказала себе сэндвич и горячий кофе. Аппетита по-прежнему не было, но в животе уже урчало от голода. И я решила, что хоть что-то мне необходимо съесть. Затем включила телефон и просмотрела расписание автобусов на Анапу.

В этот город на берегу моря дедушка увёз меня сразу после смерти мамы. Папа тогда был вне себя от горя и вряд ли смог бы ухаживать за ребёнком. Поэтому присматривать за мной взялся дед. Я помню, как грустно и тяжело мне было тогда. Я не понимала, почему маму забрали на небо. А главное – зачем, ведь она так нужна была мне