О'Коннор вынул изо рта трубку и, указывая ею на горизонт, начал декламировать:

…Теперь прощай. Я отправляюсь в путь

Средь тех, кого ты зришь — коль это явь

(Сомненья затемняют разум мой),

К долинам острова Авилион,

Что ни снегов не ведают, ни гроз,

Ни даже рева ветра; дивный край

Тенистых кущ и заливных лугов,

Где летним морем венчан вешний сад.

Там я от смертной раны исцелюсь.

Умолк король, и отошла ладья.

Так полногрудный лебедь в смертный час

Взлетает, гимн неистовый трубя,

Ерошит белоснежное перо

И на воду садится. Бедивер

Стоял, в воспоминанья погружен;

Ладья ж растаяла в лучах зари,

И скорбный стон над озером погас.[14]

— Теннисон, «Смерть Артура», — определил Джек. — Романтические стихи поэта викторианской эпохи. Но если вы говорили, что Гальфрид Монмутский, описывая похождения короля Артура, имел в виду Харальда Хардрада, то можно считать, что и в стихах Теннисона речь идет о короле викингов.

— Замените Авалон на Винланд, и вы окажетесь близки к истине. Харальд считал этот остров землей обетованной, земным раем. Еще до своего вторжения в Англию Харальд знал об открытии Лейвом Эйриксоном земли по другую сторону океана и, вероятно, еще тогда собирался повторить путь этого отважного скандинава. А после поражения в битве при Стэмфорд-Бридже у Харальда и выбора не было. Вернуться на родину побежденным он не хотел: престиж бы неминуемо упал. А вот смерть на поле сражения возводила его в ряды великих героев. И в самом деле, в «Круге земном» рассказывается, что, когда слухи о смерти Харальда дошли до Норвегии, остававшаяся там армия, не принимавшая участия во вторжении в Англию, поклялась ему в вечной верности. Поэтому вполне объяснимо, что, оказавшись на Айоне и излечившись от ран, Харальд решил отправиться в Новый Свет. Разумеется, отправляясь в опасное плавание, Харальд руководствовался и тем, что, по слухам, Лейв Эйриксон открыл за океаном богатые земли с тучными пастбищами и лесом, пригодным для строительства кораблей. И то и другое викингами крайне ценилось.

— Харальд отплыл на запад, вероятно, имея на борту огромные ценности, — сказал Джек.

— Действительно, Харальд отправился в далекое путешествие не за золотом. Его сундуки и так ломились от ценностей: десятков тысяч арабских дирхамов, английских пенни, отчеканенных Кнудом и Этельредом, а также золотых и серебряных ожерелий, браслетов и других украшений, доставшихся ему по наследству. К этим немалых ценностям следует прибавить многочисленные трофеи, добытые Харальдом во время боевых действий, в которых он принимал участие, состоя на военной службе у византийского императора. И, наконец, тайно покидая Константинополь, Харальд похитил и вовсе сказочные сокровища.

— В их числе и менору, — тихо произнес Джек.

— Викинги называли Винландом местечко Ланс-о-Медоус на Ньюфаундленде, — сказала Мария. — Но как тогда корабли Харальда оказались в Илулиссате, на побережье моря Баффина?

— Харальд, вероятно, пошел на запад путем Лейва Эйриксона, а в сагах рассказывается, что Лейв, после того как пересек океан, сначала пришел на западное побережье Гренландии и только оттуда пошел дальше на запад, достигнув Хеллуланда и Маркланда, то есть Баффиновой Земли и полуострова Лабрадор. Харальд, видимо, знал об этом пути.

— Значит, Харальд и его спутники перезимовали в Илулиссате? — спросила Мария.

— Полагаю, другого выхода у них не было, — сказал Джек. — Викинги во главе с Харальдом пришли в Гренландию осенью, а, по словам Маклауда, море у побережья Гренландии уже в октябре покрывается льдом. Конечно, зимовка в суровых условиях нелегка, но викингам могли помочь местные жители. Не удивлюсь, если викинги разбили свой лагерь в том самом месте, где мы виделись с Кангиа. Недаром вблизи его хижины круги из камней, возможно, служивших фундаментом для жилищ.

— И все же перезимовать в суровых непривычных условиях, наверное, было трудно, — предположила Мария.

— Видимо, вы правы, — согласился О'Коннор, — и часть спутников Харальда зиму не пережили. Это подтверждается тем, что, когда умер Хальвдан, так и не оправившийся от ран, «Волк», один из двух кораблей Харальда, пошел на погребальный костер. Вероятно, у Харальда к тому времени осталось так мало людей, что второй корабль ему попросту стал не нужен.

— А каким образом стало известно о планах Харальда Хардрада? — спросила Мария. — Ричард Холдингемский жил в тринадцатом веке, но все же узнал о путешествии Харальда и даже начертил карту Винланда. По сообщению археологов, население Ланс-о-Медоус было весьма малочисленным, а к середине одиннадцатого столетия это местечко полностью обезлюдело. Ясно, что устойчивой связи между Новым и Старым Светом в те времена быть не могло.

О'Коннор откашлялся и сказал:

— Начну с того, что Джек прав, предположив, что эскимосы оказали викингам посильную помощь. Викинги не стали их притеснять, и эскимосы отнеслись к ним с симпатией. Их расположенность к викингам еще более возросла, когда Харальд одарил эскимосов серебряными монетами в сумме, достаточной для того, чтобы в течение многих лет вести торговлю с европейскими странами. Так вот, все эти сведения я почерпнул из записей, составленных несколько десятилетий спустя после отплытия Харальда Эйриком Гнупсоном, епископом Гренландским, членом фелага своего времени, а он почерпнул эти сведения у прихожан, которых уверил, что является приверженцем Харальда. Получив эти сведения, епископ организовал экспедицию и, возглавив ее, отправился в Новый Свет, чтобы отыскать следы Харальда Хардрада. Епископу сообщили, что, если Харальд, достигнув Винланда, двинется дальше в поисках новых земель, то он оставит на острове уведомление о своем дальнейшем маршруте. Но Гнупсон из экспедиции не вернулся, и о Винланде остались одни легенды. Даже для скандинавов, осевших в Гренландии, Винланд стал подобием Авалона, мифической землей обетованной.

— История Харальда напоминает историю короля Артура, дни которого скрашивала Гиневра, — сказала Мария. — А какова история дамы сердца Харальда Хардрада, которую он похитил в Константинополе, перед тем как бежать? Я слышала, что он ее отпустил.

О'Коннор постучал трубкой о землю, чтобы вытряхнуть пепел, и произнес:

— Вы говорите о Марии, племяннице Зои, византийской императрицы. Действительно, существует предание, что Харальд в отместку за то, что его и его сподвижников, собиравшихся вместе с ним покинуть Константинополь, бросили за решетку, выбравшись из тюрьмы, ослепил Михаила, византийского императора, и похитил Марию, впоследствии ее отпустив. На самом деле Харальд Марию не похищал. Это она, воспылав любовью к нему, помогла Харальду и его товарищам бежать из тюрьмы и уплыла вместе с ними. Харальд ответил на любовь Марии взаимностью и отказался от своих первоначальных намерений жениться на Елизавете, дочери киевского князя Ярослава. Мария стала верной подругой Харальду, его путеводной звездой. Если бы Харальд одержал победу при Стэмфорд-Бридже и взошел на английский трон, Мария стала бы королевой. Но случилось иначе. Харальд потерпел поражение и в конце концов направился в Новый Свет в поисках новых земель. Мария отплыла вместе с ним.