В сущности, версия Феликса вполне реальна. И Павел принялся проворачивать вариант с убийцей-одиночкой, поставив себя на место киллера. Это как артисту проиграть чужую жизнь с той лишь разницей, что у Павла задача понять людей, которые действуют в заданных обстоятельствах. Сейчас, чтобы и Феликс представлял ту же картину, он вслух проговаривал действия от лица преступника:

– Ну, вот я убийца… Захожу в дом… м… к Лукьяновой, например. Меня встречает хозяйка, готовит чай, ставит вино, мы пьем. Наступает момент, когда я достаю пистолет… А! – вспомнил он немаловажную деталь. – Перед пистолетом она ввела себе смертельную дозу наркотика, может быть, чтобы заглушить боли, только ошиблась дозой. Ей плохо, очень плохо, но я, видя все ее страдания, достаю пистолет и стреляю в спину…

– Стой, – перебил Феликс. – Лукьянова под диким кайфом побежала наверх? Как ты себе это представляешь, если доза была смертельной?

– Никак, – сознался Павел. – Я просто рассуждаю, мы уже видим две нестыковки: доза и беготня по лестнице. Поехали дальше. Я застрелил Лукьянову, не пожалел пуль, хотя достаточно одной, настал миг, когда мне надо организовать подставу. Я достаю бокалы и чашки…

– А где ты их взял? – снова перебил Феликс. – Допустим, с собой принес, то есть заготовил заранее. Но до этого где взял?

Нечего было сказать Павлу, собственно, тот сам нашел вполне логичный ответ, не оставляющий ни одного шанса для других версий:

– Отпечатки на бокалах и чашках могли остаться только в одном случае, когда Лукьянов и Пешкова лично брали их в руки.

– И оставили на месте преступления свои отпечатки? – выставил контраргумент Павел. – Я бы еще как-то с этой версией смирился, если бы в одной из квартир после убийства отпечатки стерли и с бокалов. В данном случае можно было бы списать ошибку с отпечатками на волнение, стремление быстрее покинуть место преступления, отсюда и забывчивость оправдана. Но в обеих квартирах отпечатки на месте. А на шприце, бутылке и чайных чашках у Лукьяновой стерты. Чай пили, а отпечатков нет. Ну, сам подумай: ты бы забыл стереть свои пальцы с бокалов, при этом вытирая шприц с пальчиками Лукьяновой, если считать, что она сама себе вколола дозу? Ну, нелогично.

Феликс только молча развел руками и пожал плечами, что было красноречивей слов. А что есть слова? В них иной раз никакого смысла нет, стало быть и разума, однако не редкость, когда безмолвие приводит к унынию, как в данную минуту. Нет поддержки и – пропадает стимул к глубокой и скрупулезной работе, улики первого плана всегда перебивают побочные версии.

– Мы, конечно, можем подать в розыск, – медленно выговорил Павел, – в конце концов, Лукьянова и Пешкову найдем, отдадим дело в суд, их посадят. Надолго посадят.

– Паша… – заерзал Феликс. – Что ты от меня хочешь?

– Если у нас будет хотя бы одно белое пятно, считай, мы не справились. А у нас не одно белое пятно, с каждым днем пятен становится больше и больше. Даже не белые пятна, а черные дыры. Так вот, я хочу, чтобы ты был на моей стороне, а нам скоро держать ответ перед начальством, которое будет настаивать на скорейшем триумфальном завершении дела. Ведь все так просто…

– Ты во мне усомнился?

Павел мельком взглянул на него и улыбнулся:

– Нет. Просто хочу, чтобы ты не формально… понимаешь? Ну-с, ты готов узнать экспертное мнение по поводу выстрелов?

– Само собой, – отстегивая ремень безопасности, сказал Феликс.

Григорий Сидлер все знает о пулях и пистолетах, а также автоматах, ружьях и, наверное, баллистических ракетах, все сорок шесть лет, считай, с пеленок, он посвятил изучению оружия. Главное, в мирных целях пригодились знания, ибо для «особо одаренных» фанатиков подобные увлечения, как правило, заканчиваются большим тюремным сроком. Сидлер человек добродушный, контактный, внешне мощный – занимается культуризмом, он привел их в крошечный кабинет, разумеется, свои эксперименты устраивает в другом месте. Раскрыв папку, достал оттуда листы и протянул Павлу, но тот попросил:

– Можно на словах? Акты читать…

– Можно, – согласился Сидлер. – Учти, самое сложное в нашем деле – акт написать. Значит… А с кого начнем? С Пешкова или с Лукьяновой?

– С мужчины, в нем больше пуль, – сказал Феликс.

– Нормально стрелок изрешетил мужика, пять пуль всобачил. Оружие не найдено, а гильзы остались на месте преступления, но в обоих случаях убийца стрелял из одного оружия, а именно – из пистолета системы Макарова, 95 года выпуска, емкость магазина – восемь патронов, все были отстрелены на двух убийствах, то есть мужчина – получил пять пуль, женщина три. Пистолет чистый, не зарегистрирован.

– Пистолет 95-го года и чистый? – усомнился Павел.

– Паша, сразу видно, что ты недавно занимаешься убийствами, – хихикнул Феликс, а Сидлер подтвердил:

– Совершенно верно, чистый – не зарегистрирован и не засвечен в других преступлениях. Не стоит удивляться, стреляют пистолеты девятнадцатого века, а тут всего лишь конец прошлого столетия. Человечество постоянно воюет, мы тоже все время воевали, а где война, там оружие уходит налево. На чем я остановился… В обоих случаях убийца стрелял через глушитель кустарного производства. В тело пули вошли под разными углами и вразброс…

– Минуту, – перебил его Павел. – А почему так произошло? Почему вразброс? Предположение у вас есть?

– Предположения всегда есть, – заверил Сидлер с улыбкой. – Значит, либо стрелку мешали в момент выстрелов, к примеру, пытались предотвратить убийство, тогда есть свидетель преступления. Либо рука убийцы неопытная, от выстрела происходит отдача, рука дергается, поэтому пуля летит по непредсказуемой траектории, несмотря на малое расстоянием между убийцей и жертвой. Либо убийца сознательно стрелял в разные части тела, так сказать, глумясь и намеренно причиняя моральные и физические страдания приговоренному. Что вам больше подходит?

– Выбор тяжелый, – вздохнул тот. – А женщина?

– С женщиной проще. Все три пули вошли под одним углом в сорок пять градусов, следовательно, рука уверенная, натренированная, сильная, скорей всего, стрелял в Лукьянову мужчина.

– А в Пешкова женщина? – подкинул вопрос Феликс.

– Этого не могу сказать, кроме того, что и убийца, и жертва, в данном случае Пешков, сидели в принципе напротив друг друга, ну, чуть-чуть наискосок.

Во время пояснений Сидлера Феликс наглядно представлял все положения стрельбы – руку убийцы, позы жертв, тут-то и возникла несостыковка.

– Подождите, – поднял он ладонь, заостряя внимание Сидлера и Павла. – Мне уточнить. Все три пули вошли под одинаковым углом, я правильно понял?

– Все три, – подтвердил Сидлер. – Разве анатом вас не поставил в известность? Я ведь тоже делаю выводы на данных вскрытия.

– Горизонтально ни одна не вошла?

– Верно, ни одна.

– Получается, женщина