– А может, все проще? Улики налицо, мотивы также.

Павел снова завесил паузу, на этот раз Феликс его не отвлекал. Да хоть миллион доказательств, но подозреваемых нужно еще найти, они никому не звонят, трубки определить невозможно – батареи вынуты, а чипов людям пока не ставят. Ну, а если точнее, Павла отталкивала поверхностная история, есть нечто в ее глубине, некий закрытый пласт, на данный момент понять не удавалось – что именно. Да, улики с мотивами, разумеется, убойный аргумент, этого достаточно, чтобы предъявить сразу обвинение, да что-то не хочется, не пускает некая сила, одно из названий которой – логика. Однако противоречия в тех же уликах должны стать прозрачными, то есть их надо как-то объяснить, с этим пока проблемы, так что свое решение Терехов твердо озвучил:

– Адрес Зарубина выясняй. Жду.

Шагая по улице, Ирэна прислушивалась…

…к звукам из смартфона, но стервь Лялька не включила громкую связь, хотя на улице никого, вдобавок отвечала непонятно: да… нет… не знаю… неужели! От этих слов в жар бросало, а воспоминание о Лабухе в холод, из-за этих бросков вспотела. Ирэна забегала с разных сторон, сзади пристраивалась, чтобы послушать, все равно ничего не улавливала, одно бу-бу-бу. А позвонила звезда куплетов и танцулек, сама королева чардаша Горлинская, и Лялька, слушая ее щебет, в лице поменялась. Как только она, топая рядом с трагической физиономией, опустила руку с трубкой, Ирэна забросала ее вопросами:

– Ну? Что там? Чего она звонила? Что сказала?

– Да не трещи! – промямлила модистка. – Дай подумать.

Ирэна замолчала. Эти почти подружки все тугодумы, соображать быстро не умеют, а понтов – на профессорскую должность. Да и вечер-то какой чудный, ласковый, как поцелуй любимого мужчины. Так бы и гуляла до утра, тем более в балетках, забытых одной из жертв недоедания – манекенщицей, ведь Ляля устраивает показы своих моделей, а Ирэна переодевает чахоточные тела. Все как у людей, только показы не на подиуме, а в салоне раздвигают стойки с одеждой (они на колесиках) и дорожку фонариками обозначают.

Целый день в помещении проторчали безвылазно, решили пешком пройтись, воздухом подышать, а то голова деревянной стала. На Ляльку обрушились заказчики, покупатели налетели – впереди осень, ботоксным выдрам срочно шмотье понадобилось обновить, а Лялька в… ну, в этом… как же это называется… смысла никакого, но круто звучит…

– В тренде! – припомнила и произнесла Ирэна шепотом, чтобы не мешать почти подружке тренировать мозги. – Вон как задумалась Лялечка, будто никогда этого не делала… хе-хе-хе. В тренде… надо запомнить слово. В тренде. Вот, блин, придумают же хрень всякую, лишь бы непонятно было!

– Чего ты там бубнишь под нос? – спросила Ляля.

– Да так… Говори, что там напела наша певичка?

– К ней в гримерку после спектакля приходили два следователя, догадайся, о ком спрашивали?

– О Танюхе, тут и гадать нечего.

– О ней. Ты что наплела во время обыска у Татьяны?

– Сначала скажи, кто тебе настучал, что я там была! – поставила жесткое условие Ирэна. И получила более жесткий ответ, которого не ожидала:

– Ты! Ты сама позвонила мне! Пьяная в свинью позвонила, к тому же среди ночи! Если б ты была в тот миг рядом, я бы тебя убила. И растрепалась, мол, была я у Танечки, а там ментов полная квартира, роются в вещах, мол, убили нашу дорогую благодетельницу. А рыдала… Дура конченая! Говори уж, несчастье наше, что наплела в тот вечер? Милену ты сдала? Меня тоже?

То, что было в квартире Татьяны, Ирэна помнила, не все, конечно, разве дословно упомнишь под тяжелым стрессом? Да у нее колени и руки тряслись, как у провинившейся, впрочем, для ментов она станет… ой, нет, даже мысленно нельзя произносить, а то сбудется. В тот вечер, побывав в Танюшкиной квартире, добавила Ирэна водки от обиды на этих бессовестных – одна из которых рядом идет, – после чего память отключилась. Теперь остается только врать, как они все врали ей:

– Клянусь, ничего такого я там не говорила.

– Господи… Кто ж тебе поверит! Тогда скажи, правдивая ты наша, откуда следователи узнали, что Милена общалась с Татьяной?

Лучшая защита – нападение, кто-то сказал очень умный, Ирэна и наехала на Ляльку с искренним возмущением, не хуже артистки вошла в роль:

– Откуда я знаю! Думаешь, в ментовке дураки работают? Тогда ты сама дура! Думаешь, они не видели фоток, не читали надписей? Оперетка сколько ей программок подписала? Целый склад в ящике книжного шкафа. И потом, дорогуша, к тебе почему-то не приходили, получается, оперетку я сдала, а про тебя, лучшую подружку Таньки, забыла? У меня что, частичный маразм? Нет, это означает, я к вашей сдаче никакого отношения не имею!

– Не ори! – рявкнула Ляля.

Она же не может не показать командный голос, она же теперь тренд. Да уж, хорошенький разговорчик у них получился – две бабы свару устроили посреди улицы, к счастью, здесь почти всегда пусто, никто не слышит. Ирэна виновата, конечно, а они разве лучше? Выходит, не виновата, вот и нечего оправдываться.

– Нет, ну, скажи, – заговорила Ляля приемлемым тоном, – меня просто раздирает любопытство, зачем ты к Тане поперлась, зачем?

– Просить денежек немножко, на мели я, а Танюха всегда давала на карманные расходы. Да я же не за халявой пришла, всегда отработаю. Вот на ментов и попала. Но когда узнала, что там случилось, многое сложила в уме…

– Что ты там сложила? – фыркнула Ляля, приостановившись.

В это время свет фар ударил им в спину, девушки оглянулись… Обостренное чувство опасности, правда, не дошедшее до маниакальности, подало Ирэне сигнал: это смерть. Фары яркие до белизны почти ослепили, однако у нее каждая мышца работает на опережение, она успела прищуриться и не ослепнуть.

Сквозь туман ресниц Ирэна рассмотрела, что огни несутся прямо на нее и Ляльку. А больше-то никого нет на улочке, по которой девушки решили спокойно пройтись, воздуха глотнуть. Лавина транспорта – это там, на широких улицах и проспектах, где магазины, бары, рестораны, там и опасность не рассмотришь, а здесь редкая бездомная собака пробежит.

Взглянув на Ляльку с белым лицом от ядовитого света фар, Ирэна поняла: у крутой модельерши ступор, наверное, от ужаса. В следующий миг, когда она снова перевела глаза на машину, ужас своими крыльями объял и ее: фары были так близко, что габариты машины просматривались…

И тогда Ирэна, практически не глядя, а лишь интуитивно чувствуя Ляльку, сцапала