– Сэл?

– Здесь я пишу, – тихо ответил Сэл. – Я люблю писать. Я не… не очень хорошо пишу и, наверное, не должен…

– Помнится, на прошлой неделе ты читал отрывок. Сам написал?

Сэл кивнул.

– По-моему, это было очень здорово. Гораздо лучше, чем я сам сумел бы написать. Я умею заполнить отчет, но на этом мои творческие способности заканчиваются. А почему не компьютер?

– Мерцание монитора режет глаза. И мне нравится звук пишущей машинки.

Линус улыбнулся:

– Понимаю. В стуке машинки есть что-то волшебное, чего компьютер лишен. Я сам целыми днями сижу перед экраном на работе. К вечеру начинают болеть глаза, хотя, думаю, у тебя зрение должно быть получше моего.

– Только я не хочу говорить вам о том, что я пишу, – быстро сказал Сэл.

– Конечно, – легко согласился Линус. – Это личное. Не готов делиться – не говори.

Сэл немного успокоился.

– Просто… иногда мои тексты вообще не имеют смысла. Я пытаюсь записать мысли, чтобы найти в них порядок, но… – Он замялся, пытаясь подобрать точные слова.

– Это личное, – повторил Линус. – Рано или поздно ты найдешь свой порядок. То, что ты читал тогда на уроке, мне понравилось. Давно пишешь?

– Два месяца. Может, немного меньше.

То есть с тех пор, как приехал на Марсий.

– А раньше не писал?

Сэл покачал головой:

– Никогда… Мне раньше не позволяли. До того, как я приехал сюда.

– А здесь позволил директор?

– Он спросил меня, чего я хочу больше всего. В течение первого месяца он спрашивал меня примерно раз в неделю.

– И ты попросил пишущую машинку?

– Нет. – Сэл посмотрел на Каллиопу. – Я сказал, что не хочу снова переезжать. Что больше всего я хочу остаться здесь.

Линус заморгал от этого неожиданного ответа:

– И что он ответил?

– Что сделает для этого все возможное. Потом я попросил машинку. Зоя принесла ее на следующий день. А остальные нашли на чердаке стол и очистили его. Талия говорит, она так долго его полировала, чуть борода не выпала от всей этой химии. И мне устроили сюрприз. – Губы мальчика дрогнули в улыбке. – Такой был хороший день. Как будто мой день рождения.

Линус скрестил руки, чтобы они не дрожали.

– Почему же ты поставил стол в гардеробную? По-моему, он отлично смотрелся бы перед окном.

Сэл пожал плечами:

– В гардеробе мне легче чувствовать себя маленьким. Я пока не готов быть большим.

– Может, теперь готов? – осторожно проговорил Линус. – Твоя комната побольше, чем гардеробная, но не настолько, чтобы не чувствовать стен. Как деревья в ночи, – ты их видишь, а они тебя нет. Вопрос перспективы.

Сэл смотрел в пол:

– Я никогда… мне такое и в голову не приходило.

– А может, и не стоит его перемещать. Пусть стоит, где тебе удобно. Вдруг окно вообще будет тебя отвлекать?

– А у вас есть окно там, где вы работаете?

Линус покачал головой. Разговор становился опасно личным.

– Нет. Департамент не… Полагаю, они не любят окон.

– Департамент! – зло проговорил Сэл. – Они… я не…

Линус мысленно выругался. Зря он об этом напомнил.

– Я там работаю. Ты ведь это знал. И считаешь, что я не такой, как другие.

Руки Сэла вновь сжались в кулаки.

– А вдруг такой же?

– Я понимаю, – кивнул Линус. – Учитывая, через что ты прошел… Но пожалуйста, помни: тебе не надо ничего мне доказывать. Это я должен доказать тебе, что я забочусь только о твоих интересах.

– Артур хороший, – сказал Сэл. – Он не… не похож на других директоров. Он не злой.

– Согласен.

– Но вы сказали, что инспектируете его.

Линус нахмурился:

– Я говорил это только в личной беседе. Как ты…

– Я же собака! – перебил Сэл. – У меня отличный слух. Вы говорили, что это не визит, а инспекция. Я не хотел подслушивать, но это и другие говорили. Что нас инспектируют. Вот почему я не украшаю свою комнату, как Талия или Люси. Потому что это всегда временно. Каждый раз, когда я думал, что наконец у меня есть свое место, его у меня отбирали.

– Я тогда имел в виду другое. Наверное, мне надо точнее выбирать слова.

– Так вы не инспектируете Артура?

Линус вздохнул.

– Дело не в Артуре, Сэл. Или, по крайней мере, не только в нем. Я инспектирую приют в целом. Я знаю, что у тебя был… неприятный опыт в прошлом, но клянусь тебе, сейчас все иначе.

Линус не знал, верит ли он сам тому, что говорит.

Сэл настороженно смотрел на него.

– А если вы решите закрыть наш приют? Разве тогда для меня не будет то же самое, что и раньше?

– Не знаю, – тихо произнес Линус. – Я надеюсь, что закрывать не понадобится.

Сэл молчал.

Решив, что хватит злоупотреблять гостеприимством, Линус шагнул к двери. Хотя недавно он сказал Сэлу, что времени у них достаточно, это было неправдой. Время, как всегда, буквально летело. Через две недели настанет пора покидать остров и формулировать рекомендации.

Он улыбнулся Сэлу и уже хотел выйти, когда тот сказал:

– Не могли бы вы мне помочь?

– Да, – с готовностью откликнулся Линус. – Чем?

Мальчик смотрел на Каллиопу, почесывая ее за ушами. Его губы снова дрогнули. Он взглянул на Линуса.

– Передвинуть мой стол. Я, наверное, мог бы и сам, но боюсь поцарапать стены или пол.

Линус постарался сохранить на лице нейтральное выражение.

– Если хочешь – пожалуйста. – Он расстегнул манжеты рубашки и закатал рукава до локтей. – Полагаю, раз стол прошел через дверь гардеробной, то пройдет и обратно.

Сэл кивнул:

– Еле-еле прошел. Надо осторожно. Чонси слишком суетился и ободрал угол стола. Он был ужасно огорчен, но я сказал ему, что ничего страшного. Иногда вещи получают сколы и трещины, но все еще остаются хорошими.

– Они становятся только ценнее, – кивнул Линус. – Готов?

Сэл вошел в гардеробную, выдвинул стул и аккуратно переставил на сиденье пишущую машинку. Придвинул стул поближе к комоду, потом взялся за один конец стола и подождал, пока Линус дойдет до другого.

Они взялись с обеих сторон, и Сэл сосчитал до трех. Маленький старый стол был тяжелым, и Линус вспомнил, как его мать говорила: «Поднимая тяжелое, сгибай колени!» Легкая боль в спине напомнила ему, что он не становится моложе. Сэл делал все легко, играючи; он, наверное, действительно мог передвинуть стол сам.