– Я всего лишь предложил. Объяснил, что хотеть чувствовать себя маленьким – это нормально, но он не должен забывать, что может стать большим, когда захочет. Надеюсь, я не слишком вышел за рамки.

– Уверен, что нет. Это были правильные слова, сказанные в правильный момент. Он исцеляется. Думаю, ты на верном пути.

– Если так, то я польщен.

– «Если»? Не сомневайся. Наверняка в твоих «Правилах и положениях»…

Линус усмехнулся:

– Да-да, понимаю.

– Понимаешь? – улыбнулся Артур. – Я рад. Спасибо.

– За что?

– Да за все. – Артур пожал плечами.

– Это очень… расплывчато. И потом, ты не знаешь… может, я написал в отчете, что приют надо закрыть, а тебя уволить?

– Ты так написал?

Линус замялся:

– Н-ну… нет. Но это не значит, что у меня нет сомнений или что я принял какое-то окончательное решение.

– Конечно.

– Однако это навело меня на мысль… Если ты по-прежнему не против прямолинейности…

Артур сложил руки на коленях:

– На самом деле я очень ею дорожу.

– Ты еще не знаешь, что я собираюсь сказать.

– Не знаю. Зато уверен, что прежде чем что-либо сказать, ты все тщательно обдумаешь и взвесишь. Говори.

Бадди Холли запел: «Мы с тобой знаем правду о любви». Линус не отметил, что это еще одна романтическая баллада; его больше удивляло, что столь разные певцы записаны на одной пластинке. Поразительный сборник.

– Полагаю, нам нужно свозить детей на прогулку. На материк.

Несколько мгновений Бадди Холли пел в тишине.

– «Нам»?

Линус пожал плечами.

– Ты, Зоя и дети. Я тоже могу поехать, чтобы помочь присмотреть за детьми. Думаю, это пойдет им на пользу. Просто чтобы они не чувствовали себя… – Он взглянул на свой отчет. – Изолированными.

– А куда мы их повезем?

Линус решил подыграть, хотя Артур наверняка знал деревню лучше, чем он.

– Я видел кафе-мороженое, когда ездил туда на прошлой неделе. Было бы неплохо порадовать их таким угощением. Еще там есть кинотеатр, хотя я не уверен, понравится ли это Сэлу с его чувствительными ушами. В деревне наверняка есть отдыхающие, учитывая, что она на берегу моря, но сейчас не сезон, и там вряд ли слишком много людей. Если там есть какой-нибудь музей, можно сводить детей туда, познакомить с культурой.

Артур уставился на него взглядом, который Линусу не понравился.

– Что? – спросил он.

– С культурой?

– Почему бы нет, – сказал Линус, словно защищаясь. Сам он любил такие места и ходил в исторический музей несколько раз в год по выходным. Причем всякий раз находил для себя что-то новое в очень старом.

Впервые за все время их знакомства Артур не выглядел уверенным.

– Я не хотел бы, чтобы дети пострадали.

– Я тоже. И если позволишь, я поеду с вами. Я умею защищать, когда нужно. – Он похлопал себя по животу. – Меня не так просто свалить с ног.

Взгляд Артура скользнул по пальцам Линуса.

– Я знаю про плот.

Линус моргнул:

– Ты… знаешь? Откуда? Зоя сказала…

– Не важно. Я ценю твое ответное сообщение. Ладно, поговорю с детьми. Возможно, в следующую субботу. Твоя последняя суббота на острове. Потом времени не будет. Ты уедешь.

Времени не будет. Оно никогда не останавливается, хотя часто кажется бесконечным.

– Да, пожалуй.

Артур поднялся:

– Спасибо.

Линус тоже встал:

– Ты опять меня благодаришь, а я даже не знаю за что.

Теперь они стояли так близко, что мыски их ботинок соприкасались. И все же Линус не сделал шага назад. Артур тоже.

– Ты не веришь, что достоин благодарности, – тихо сказал Артур. – Но я ничего не говорю просто так. Жизнь для этого слишком коротка. Ты любишь танцевать?

У Линуса перехватило дыхание. Он поднял голову и посмотрел на Артура. «Мунглоуз» запели о десяти заповедях любви.

– Я… Честно говоря, у меня, кажется, обе ноги левые.

– Очень в этом сомневаюсь.

Артур поднял руку, словно хотел коснуться щеки Линуса, однако сжал пальцы в кулак и отступил, натянуто улыбнувшись.

– Спокойной ночи.

И быстро ушел, словно его здесь и не было. Дверь закрылась беззвучно.

В пустой гостиной медленно кружилась пластинка, продолжая петь о любви и тоске.

Когда Линус подошел выключить проигрыватель, во дворе вдруг мелькнула яркая вспышка. Он бросился к окну и стал всматриваться во тьму.

Очертания деревьев. Главный дом. Сад.

И больше ничего.

Линус решил, что просто слишком устал. И ему померещилось.

Выключив проигрыватель, он вспомнил, что не спросил Артура о двери в подвал.

Два дня спустя Зоя повезла его в деревню. Мерль с ними не заговаривал, чему Линус был рад. Он не чувствовал себя в настроении отвечать на ехидные замечания паромщика.

Линус потерялся в собственных мыслях. О чем конкретно он думал, он и сам не мог бы сказать. В голове водоворотом кружил целый рой образов.

– Ты молчалив.

Он вздрогнул и повернулся к Зое. Сегодня ее волосы украшали золотистые цветы. Она была в легком белом сарафане и, как всегда, босиком.

– Извини, задумался.

– О чем?

– Честно говоря, и сам не вполне понимаю.

– Почему я этому не верю?

Он сердито посмотрел на нее:

– Хочешь верь, хочешь не верь. Твое дело.

Некоторое время она что-то тихо напевала себе под нос.

– Мужчины – глупые существа.

– Ну, спасибо.

– Не знаю почему. Упрямые и глупые. Это было бы мило, если бы так не раздражало.

– Не понимаю, о чем ты.

– А я понимаю. К сожалению.

– Просто езжай, – пробормотал Линус, когда перед ними опустился мостик.

Мерль угрюмо махнул им рукой. И даже не крикнул, чтобы поспешили вернуться.

Мужчина в почтовом отделении вел себя так же недружелюбно, как и на прошлой неделе. Линус оплатил стоимость отправки конверта с отчетом и спросил, нет ли для него письма.

– Есть, – проворчал мужчина. – Пришло пару дней назад. Если бы вы не сидели все время на острове, могли бы получить раньше.

– Если бы вы доставляли почту на остров, как, я уверен, вы доставляете по другим адресам, у нас не было бы этого разговора, – отрезал Линус.