«Размечтались, сосунки, – думал капитан. – Шабашить хотите – вперед. Ночь длинная – свое заработаете».

Вскоре исчез и «Крузер». Окрестности вновь охватило безмолвие. Игоря с Яриком оставили у разбитого корыта – точнее, у разбитого «Мерседеса». Надули.

– Мудак! – выругался Игорь на капитана ППС.

– Надо же, наш Игорек знаком с плохими словами?

– Есть повод.

– Слышал я, что в ППС отбросы служат, но чтоб настолько…

– Самим надо было везти психа в отдел.

– А разве не ты мне предложил ментов оповестить?

– Все, давай еще подеремся.

Немного помолчали. Ярик произнес:

– Сдается мне, нас сейчас конкретно швырнули. И ничего нам не светит, не считая экзекуции у подпола.

– Ты только и думаешь о выгоде. Подумал бы о чем-нибудь ином.

– О Лизе я думать не хочу, – Ярик увидел, с каким испугом и одновременной ненавистью взглянул на него напарник. – Да, монах, я догадался. Кажется, мы снова прикрыли эту сучку. Как я опять пошел у тебя на поводу, не понимаю? Она же замешана во всем, я чувствую.

– Есть единственный способ выяснить.

Игорь достал из кармана бумажку с номером Елизаветы и набрал ей. Гудки, гудки, гудки. Он так хотел услышать ее голос, удостовериться в том, что все завершилось благополучно, но не судьба – успокоить взволнованное сердце сержанта не получилось. Стало только хуже.

– Не берет, – объявил Игорек. – Телефон, наверное, сел на холоде.

– А она может дать фору этому капитанишке. Чего делать будем?

– Где, говоришь, вы с ней встретились? – спросил Игорь.

– Ты серьезно думаешь, что…

– Где… вы… встретились?!

– Клуб «Хамелеон», – ответил Ярослав.

Игорь кинулся за руль служебного авто. Ярослав вздохнул и поплелся за ним.

***

Башни из спрессованного металлолома возвышаются повсюду подобно толстенным сэндвичам. С ними соседствуют горы непереработанного сырья, сваленного в громадные кучи, которые напоминают несобранные воедино детальки конструктора. Стальные дебри простираются до самого горизонта – меж ними растекается легкий туман с характерным химическим запашком. Видимо, заводик неподалеку с наступлением темноты решил выпустить в атмосферу лишнего.

Аккурат за поворотом, где слегка расходятся горы лома, образуя нечто вроде долины, показался вагончик: свет не горит, дымок из трубы практически не идет. Напротив строения одиноко мерзнет украденная бежевая «Победа».

– Вот она, родимая! – повеселел Илья.

– Живые, надеюсь, тут есть?

– Без понятия. Но все равно приготовь что-нибудь в руки, – посоветовал Илья. Вскоре Михайло крепко сжимал в руках увесистый газовый ключ.

Остановились и вышли из машины. Михаил ни на шаг не отходил от Ильи, прикрывая председателя клуба с тыла. Оба подозрительно оглядывались по сторонам. Илья приблизился к «Победе» и осмотрел ее внешний вид на предмет повреждений – старушка будто только что с конвейера сошла и даже не почуяла, что над ней битый час измывались молодчики.

– В целости и сохранности, слава богу. И за сколько тебя загнали дебилы, штуки за две или три? – приговаривал Илья.

– Поздравляю, напарник, вот и машина. На трос ее и валим, а то холодно что-то, – твердил механик, но Илья не снимал с лица злобно-сосредоточенной маски. – Что тебе еще здесь надо?

– Не нравится мне все это, – Илюха разглядывал множество следов на снегу. Несколько уходили куда-то в темноту и прерывались в месте, где, судя по всему, ожесточенно боролись.

– Кому ж такое понравится? – Миша достал из-за пазухи фляжку и отпил из нее.

– Мы, между прочим, еще не нашли Леву.

– Почему ты так уверен, что он просто не поехал домой?

– Тебе же звонила его жена. Нет его дома.

– Значит, по пьяной лавочке отправился к любовнице. Думаешь, там его избил до полусмерти ревнивый муж?

– Он тюфяк – нет у него любовницы.

– Раз тюфяк, то к маме поехал.

– В Карабаш?

– Чего только не творишь по синьке. Ты вспомни, как я однажды полез на крышу знамя победы водружать? Помнишь, чья крыша-то была?

– Ага, забудешь такое. Однозначно, с выпивкой мы переборщили. Лев же сейчас может быть где угодно – это же первая пьянка в его жизни. Мы-то знаем, на что способны, а вот он…

– Не нагнетай. Он уже взрослый мальчик.

– По синьке мы все как дети. А беспомощных и одиноких детей обычно уводят умные и озабоченные взрослые.

– Хочешь сказать, что…

– Да все, что угодно, может случиться. А если он заметил воров и они его кок…

– Исключено.

– Цыган мотал мне запись с камеры. Через центральные ворота Лев не уходил. В гараже его тоже нет.

– А мы хорошо смотрели? Да и мало ли с ДОСААФа выходов.

– Остальные хорошенько снегом занесены – его там по колено и выше. Иногда дверной порожек выпившему – как стена китайская для монголов. Упал, травмировался – не докричишься ни до кого, а на улице дубак. Так недолго и…

– Нет-нет-нет, быть такого не может. Или… мы пацана на смерть послали?

– Хочется верить, что нет.

– Надо завязывать пить.

– Я почему-то уверен, что наши воришки в курсе, куда пропал Лева.

– Не факт. Как пальцем в небо.

– Да? С каких пор ты сделался таким неуверенным и трусливым скептиком, Миша? Разве тебе не хочется найти засранцев и отпиздить их за потраченное время? Заслужили.

– И где нам их искать? Это Челябинск, а не кордон в одну улочку в три дома.

– Раз тебе лень, бери деньги на такси и вали догоняться домой.

– Совсем чокнулся – меня в лени обвинять.

– Я один справлюсь!

– Ну уж нет. Чего ты вообще завелся?

– Потому что бесит.

– Решено, я остаюсь с тобой. А то больно часто тебя заносит.

– И на том спасибо, – Илья, может, и сдержан в суде, кропотлив в автоклубе, но любыми делами всегда горит так, что в случае необходимости может пройтись катком по кому угодно. Вот и сейчас он не может бездействовать, не зная наверняка, что стряслось со Львом.

Илья принялся размышлять и присмотрелся к уходящей дорожке. В паре метров от него на снегу валяется что-то темное, снегом не припорошенное. Илья подошел ближе и обомлел – башмак. Башмак Левы.

Это уже последняя капля. Илюха схватил ботинок и понесся к машине, швырнул его в руки Мише и нажал на клаксон. Гудок эхом отозвался в округе.

– Есть кто живой?! – крикнул Илья. – Выходи! Говорить по душам будем!

Вдалеке залаяли собаки, на железке свистнул тепловоз. Полминуты спустя тишина вновь опустилась на металлобазу. Илья осмотрелся и тщательно прислушался. Снег под ногами не хрустел. Прожектор на столбе не жужжал. Клешня гусеничного крана не скрипела. Казалось, живого нет в радиусе километра. Но чутье подсказывает, что безмолвие обманчиво.

Чуть-чуть. Прям еле-еле. Звякнул осколок стекла.

Илья напряг