– Не тяни! – рявкнул он и подтолкнул клинок в руке у девушки ближе к её ладони.

И это каменное орудие было мне прекрасно знакомо – Клинок Отказа, который Омин показал мне в Зале реликвий.

Девушка поджала губы и, с болью взглянув на стоявшего напротив мужчину, своего мужа, полоснула клинком по коже.

– Я отказываюсь от тебя, – сказала она шёпотом.

Мужчина сжал кулаки, не веря, что их брак оборвался так просто.

– Она не любит тебя! – крикнул он широкоплечему Лаан. – Мааларр! Пусть закон силы восстановит справедливость.

Но в Лаан Гиугин, как я уже поняла, справедливость, словно водоросли, попавшие в течение, склонялась в сторону представителей королевских родов.

Исход их сражения не удивил никого. Даже девушку, которая отпраздновала победу своего нового «возлюбленного», испив приготовленного заранее яда.

Комната растворилась так же, как до этого площадь, и вокруг меня начал сгущаться мрак. Яд от водорослей всё больше проникал в мою кровь, и в теле разгоралось настоящее пламя. Оно мучительно жгло меня изнутри и снаружи, я полыхала и хватала воду ртом.

Опять кому-то из моих новообретённых врагов удалось подобраться ко мне вплотную и совершенно безнаказанно попытаться отнять у меня жизнь. Я снова попала в их ловушку. Удушье и воспоминания о рыболовных сетях, снившихся мне последние две ночи, плавно перетекли в новое видение. И вот уже не какая-то девушка, а сама я подносила к губам пузырёк с горькой смертельной жидкостью, опрокидывала его и глотала эту горечь под насмешливым взглядом Рагавурра. На его губах играла всё та же лукавая улыбка.

И я поняла, что судьба этой девушки станет моей судьбой, если я не обрету свободу.

Огонь в моём теле то нарастал, то стихал и оборачивался новыми образами, порождёнными событиями последних дней. Больше всего мне виделись реликвии, и Лаан, и кровь, которую они проливали. Время перестало существовать, превратилось в вязкую субстанцию и, казалось, этот ужас никогда не закончится.

Но в какой-то момент из нескончаемого потока видений меня выдернуло словно неудом. Что-то холодное, густое и солёное растекалось у меня во рту, и что-то горячее касалось губ. Я открыла глаза, и прямо перед ними были две чёрные бездны, отражающие такую же чёрную душу моего спасителя. Рагавурр отстранился, прерывая поцелуй, снова набрал в рот противоядие из тёмного пузырька и начал касаться губами обожжённых мест на моей шее, плечах и руках.

Там, где противоядие оставляло вязкий след на коже, растекался холод. Такой же холод сейчас расходился у меня внутри, гася жгучее пламя, разожжённое ядом. Когда на моей коже осталась лишь прохлада и никакого огня, Рагавурр закрыл темный пузырёк и склонился над моим бледным и испуганным лицом.

Я смотрела на его ровный высокий лоб, точёный нос и чётко очерченные скулы. Сейчас мои глаза не застилала ни ревность, ни ненависть, и всё в нём казалось мне прекрасным.

Прекрасным, но таким же ядовитым, как водоросли, подсаженные в мой сад.

Мы смотрели друг другу в глаза, и мне было невыносимо!

Невыносимо, что он знал об этом нападении заранее, ждал его, выглядывал из окна и, наверняка, держал противоядие в верхнем ящике своего письменного стола. И мне было совершенно плевать на наши договорённости и на то, что я сама дала согласие подыграть ему и притвориться невинной жертвой. Нестерпимо болезненным было осознание его равнодушия к моим страданиям.

И мне было жутко представить, что этот хладнокровный хищник, склонившийся надо мной, словно в предвкушении сытного обеда, держал в руках мою свободу и жизнь. И чем дольше я бездействовала, тем крепче становилась его хватка.

Я не могла ему это позволить!

У меня не было сил позволить это себе. Если каждый мой день превратится в подобную пытку, то рано или поздно я буду проклинать и его, и себя, и весь подводный мир, ставший свидетелем моего поражения.

– Я пройду тот обряд, – сказала я, едва придя в себя, – и, как только обрету силу, вызову тебя на бой. Мааларр! Если другого выхода нет, значит я верну свою свободу в битве!

Всего на мгновение его брови сошлись к переносице, и меж ними пролегла морщина недовольства. Но уже через пару секунд на меня смотрел всё такой же равнодушный и расчётливый Рагавурр, которого я знала. Он кивнул и приподнял меня со дна.

– Как скажешь, ламэлин. Для обряда нужно будет кое-куда доехать. Но ни о нападении, ни об отъезде никому ни слова, даже слугам, – сказал он, держа меня на руках и направляясь к магиу.

Особняк и впрямь закрыли для визитов, и даже слугам было запрещено покидать его территорию. Сразу после случая в саду вокруг дома появился защитный купол, сквозь который без разрешения хозяина дома не могла проплыть даже мелкая рыбёшка, не говоря уже об Оиилэ.

Ожоги от водорослей проходили быстро, и на следующий день от них остались лишь еле заметные следы на коже. Но горечь после увиденных в бреду событий никак не проходила. Перед глазами то и дело возникало лицо погибшей девушки и надменный взгляд победившего в битве Лаан. Но страшнее всего были сновидения, потому что в них я видела Рагавурра, склонившегося над моим лицом, касающегося кожи губами. Огонь от яда и холод от противоядия, страх и желание – в моих снах всё сплеталось воедино.

Вечером второго после нападения дня, когда я уже сменила дневной наряд на ночную сорочку, жемчужный занавес на двери моей комнаты зазвенел, оповещая о посетителе.

Рагавурр был одет в тёмные довольно узкие для Ругоии штаны, такого же цвета рубашку с небольшим вырезом на груди, а поверх одежды – тёмный плащ с утяжелёнными полами и глубоким капюшоном. Ещё один такой плащ он держал в руках.

– Пора в дорогу, милая Лэина.

Я замерла, опустила взгляд на тонкую материю сорочки, затем снова взглянула на своего «избранника».

– Мне нужно переодеться.

Натягивая дневное одеяние за ширмой, я пыталась совладать с тревожными мыслями о предстоящем обряде. Неизвестность пугала больше всего. Из-за ширмы я выплыла с гордо поднятой головой и расправленными плечами, уверенно и решительно, хотя душа моя была в полнейшем смятении.

Сокрытые от посторонних глаз плащами и опустившимся на город после захода солнца сумраком, мы выплыли из магиу и направились к окраине Ругоии Гиугин. Минуя защитный покров Скалистого города и огибая окружавшие его скалы, мы плыли ещё несколько минут, пока не оказались в тупике. Там, в углублении из скал, нас ждало нечто, отдалённо походившее на эрум.

К сделанному из огромной плоской ракушки полу этого средства передвижения была водорослями привязана скамья со спинкой, тоже вырезанная из огромной раковины. Без кабины и крыши этот эрум выглядел крайне непривычно. А впереди, продев ноги сквозь вырезанный у сужающегося основания пола круг и опираясь о спинку с мягкой сидушкой, нас неподвижно дожидался извозчик в плаще.

Только сам плащ не был похож ни на один, увиденный мною ранее. Глубокий капюшон украшали длинные и узкие осколки раковин, словно солнечные лучи, расходившиеся в стороны от макушки. Точно такие же лучи проходили по плечам и спине. Чрезмерно длинные полы плаща опускались вниз и укрывали даже стопы ждавшего нас Оиилэ.